— Закладывает!

— Тогда брызни эту штуку в обе ноздри! У меня ужаснозакладывает уши, а это помогает. Элементарные капли от насморка!

— Стас! Это все так на тебя не похоже…

— Ерунда, это просто для поддержания формы. Представь,как часто меня прямо из аэропорта везут на съемки, а я глухой и головараскалывается? Вот и приходится пить аспирин и капать капли. Помогает,проверено!

Самолет побежал по взлетной полосе. Стас взял ее руку всвою, закрыл глаза и уже через минуту спал.

А это ведь тоже помогает поддерживать форму. Иной раз два‑тричаса сна спасают целый рабочий день. И если я хочу быть профессионалом, ядолжна всему этому тоже научиться. Ох, я, конечно, еще с ним хлебну… Хотя люблюего до сумасшествия! Но только придется иногда бунтовать. Ничего, это я умею…

В результате она тоже заснула.

Аэропорт Скипхолл оказался каким‑то невероятноогромным.

Стас довольно уверенно вел ее среди бесчисленного множествабагажных транспортеров.

— Московские рейсы всегда где‑то у Муньки в заду!

— У какой Муньки? — прыснула Варя.

— Может, даже у какого, — засмеялся Стас, — ополовой принадлежности Муньки я как‑то не задумывался!

— Стас, а какие вещи ты мне взял?

— Джинсы, маечки, ветровки, а больше тут ничего ненужно. Амстердам такой город… Если чего не хватит, купим, тоже мне проблема!

В глазах его кроме веселья и нежности не читалось ничего.Куда девалась утренняя тревога и даже испуг. Это был счастливый человек!

Когда они подъехали к отелю, уже смеркалось. Отель назывался«Торен» и помещался в старинном здании. Оформив документы, девушка‑портьевыдала им электронные ключи и высоченный молодой человек, подхватив их багаж,вышел на набережную и решительно зашагал вдоль канала.

— Куда он нас ведет? У меня уже нет сил! —взмолилась Варя.

— Не волнуйся, Варежка, еще чуть‑чуть осталось.Ох, что с тобой? Ты так побледнела! Устала?

— Ужасно! Ой! — ее шатнуло, но он успел ееподхватить.

— Варежка, держись за меня! Вот мы и пришли, всегонесколько ступенек, я тебя держу, не бойся!

Они вошли в старинный холл, поднялись на лифте на второйэтаж. Войдя в номер, Стас осторожно усадил Варю на диванчик. Она закрыла глаза,ее мутило. Молодой человек что‑то объяснял Стасу, но тот сунул ему чаевыеи выпроводил из комнаты. Глянув на Варю, он испугался. Бледная, осунувшаяся,она, казалось, вот‑вот потеряет сознание.

— Роднуля, что с тобой? Ты, часом, не беременна?

— Нет, это ерунда… Ничего страшного, просто устала, уменя так бывает. Мне просто надо лечь.

Стас мгновенно расстелил постель, помог ей раздеться,уложил.

— Хочешь горячего чаю?

— Ничего не хочу! А ты, наверное, голодный, да?

— Есть такое дело, — смущенно улыбнулся он, —я рассчитывал на романтический ужин.

— Прости… Поешь сам где‑нибудь.

— Зачем? Можно заказать что‑то в номер. Не хочутебя оставлять.

— Иди‑иди, а я посплю.

— Ладно, я тут, рядышком, перекушу и принесу тебе что‑нибудь.

— Не надо, не хочу, иди уже!

— Ты правда не заболела и не беременна?

— Да нет, иди, — уже еле ворочая языком,пробормотала Варя.

Он ушел, она закрыла глаза и провалилась в сон.

Утром она проснулась совершенно здоровой и свежей. Заоткрытым окном пели птицы, над водой канала плыли звуки башенных часов. Свет,проникавший сквозь красноватый тюль, казался розовым. Стаса рядом не было.

— Стас! — позвала она. — Ты где?

Ни ответа, ни привета. Куда его унесло с утра пораньше? Илион с вечера так и не вернулся? — перепугалась Варя. Но постель рядом быласмята. Она вдруг так соскучилась по нему! А где мобильник? Наверное, в сумке.Она встала. Ее чемодан был разобран, вещи аккуратно развешены в шкафу. В ваннойна раковине лежала записка: «Роднуля, не принимай душ без меня, а то зальешьвсе на фиг, тут такая идиотская система! Целую миллион раз! Скоро приду!»

Вот чудак, и тут он командует! Она все‑таки влезла вванну, где вместо нормальной занавески была полупрозрачная пластиковая калитка,под которую Стас засунул одно из многочисленных полотенец. На полу тоже лежалобольшущее купальное полотенце, наполовину мокрое. Сам все залил, а туда же, безменя не мойся, с нежностью подумала Варя. И всетаки включила душ. Но,предупрежденная, действовала с превеликой осторожностью и почти ничего недобавила к наводнению, устроенному Стасом. Потом влезла в гостиничный махровыйхалат и подошла к окну. Светило солнце. Вид открывался прелестный. И тут онаувидела Стаса. Он шел быстро, энергично, в руках небольшой букетик тюльпанов.Хоть на дворе июль, какой же Амстердам без тюльпанов? На Стасе был незнакомыйей белый пуловер. Он вдруг словно споткнулся, поднял глаза, просиял и кинулся вподъезд. Как я люблю его!

— Варежка, родная, как ты?

— Хорошо!

— Я так волновался! Все‑таки помылась без меня?Справилась, да?

— Я соскучилась, Стас, совсем без тебя не могу!

— А вчера гнала меня… Ладно, одевайся, пойдемзавтракать, а то с голоду помрешь, и в путь! Я хочу, чтобы ты полюбилаАмстердам, как я. А потом я познакомлю тебя с одной женщиной…

— С какой еще женщиной?

— Увидишь! Это моя самая любимая женщина во всейЕвропе!

— Какая‑нибудь Саския или Даная?

— Нет, вполне живая женщина…

— Ах да, Стэлла! — вспомнила она.

— Ты ее тоже полюбишь, я убежден. С детства ее обожаю.Она никогда ничего мне не запрещала, не внушала каких‑то прописных истин.Мы с ней по‑настоящему дружны. Она весьма своеобразная личность… —Он ласково улыбнулся и открыл шкаф. — Варежка, вот, надень. — Онвынул из шкафа пакет.

— Это что?

— Открой пакет, женщина!

Это оказался точно такой же белый пуловер, как у него.

— Амстердамская униформа, что ли? — засмеяласьона. Пуловер ей очень нравился и оказался к лицу. — В чем‑то белом,без причуд, — глядя в зеркало пробормотала Варя.

Стас встал рядом.

— Недурно смотримся, а?

Она поцеловала его в нос, погладила по голове. Он схватилее, сжал.

— Стас, я умру с голоду!

— Прости, прости, я мужлан.

— И вообще чудовище. А завтракать надо идти черезулицу?