— У Барбары замечательные успехи на всехпоприщах! — поспешил заверить его Стас и властно положил руку ей на плечо.Эта рука вдруг показалась ей очень тяжелой. Глаза Эмми смеялись.

— А ты как здесь оказался? — спросила Варя.

— Дела, дела! Кстати, третьего дня встретил фрау Анну сНики, оба отлично выглядят. А вы уже знакомы с семьей Барбары?

— Увы, пока не довелось. Но отсюда мы поедем к ним.Простите, Эммерих, нам надо спешить, нас ждут, — обаятельно улыбнулсяСтас, но Варя видела, что он взбешен.

— Не смею задерживать. Счастья тебе, Барбара. — Идобавил по‑немецки: — Как же мои планы?

— Какие планы?

— Переспать с кинозвездой! Кстати, ты, похоже, ивправду его любишь. Выглядишь потрясающе, со мной никогда так не выглядела. Ну,пока!

— Что он тебе сказал? — Стас больно сжал ей плечо.

— Пожелал счастья с мужем‑кинозвездой, —вывернулась Варя.

— Ах скотина! Что у тебя с ним было?

— Ничего.

— Ты с ним спала?

— А даже если?

— Еще раз увижу, придушу!

— Да не спала я с ним, успокойся!

— Варежка, зачем ты так со мной?

— Как? — не поняла она.

— Зачем ты меня дразнишь?

— Даже не думала тебя дразнить. Но ты же должен сампонимать…

— Может, и должен! Но не получается. Как представлю,что тебя обнимает кто‑то другой, зверею…

— Стас, милый, это же все было в другой жизни, до тебя.

— Ага, значит, все‑таки было!

— О господи! А что же мне прикажешь делать? Вера, Геля,еще невесть сколько баб…

— Это все не в счет! И потом, я же все‑такимужик… Ладно, прости, я ревнивый болван.

Он обнял ее за плечи, и они побрели дальше. Светило и дажепригревало солнце. Стас молчал, только изредка нежно сжимал ей плечи, словнонапоминал: я тут и я люблю тебя. Он боялся опять что‑то испортить, ей,наверное, сейчас тяжело, этот чертов немец напомнил ей о сыне…

— Стас, надо купить Стэлле цветов.

— Думаешь? — радостно откликнулся он. — Тутрядом есть базарчик…

Варя выбрала прелестные ярко‑оранжевые розы.

— Как по‑твоему?

— Красиво! Но она засунет их в эмалированный бидон.

— О, это уже ее дело!

— Ты права, ты мудрая, а я мудак!

Варя рассмеялась и чмокнула его в нос.

Я счастлива, сказала она себе и тут же испугалась. Однаждыона уже сказала себе эту фразу, и очень скоро все рухнуло. Убили Гюнтера.

— А вот и Стэллин канал, Блёмехрахт.

— Какой у нее номер дома?

— Не помню, двести какой‑то.

— Еще далеко!

— Да нет, видишь, дома тут узкие, стоят вплотную, ктому же если в доме две квартиры, то номера тоже два.

В самом деле, скоро Стас воскликнул:

— Вот так она нас ждет!

Навстречу им быстро шла маленькая худенькая женщина с пышнойкопной плохо прокрашенных, почти седых волос, одетая кое‑как, и везла засобой большую сумку на колесах.

— Тетка, родная, здорово! — сграбастал ееСтас. — Вот, знакомься, это моя Варежка.

Женщина внимательно, поверх очков, посмотрела на Варю ишироко улыбнулась.

— Привет! Я так много о вас слышала и очень радавидеть! — голос у нее был прокуренный и при всем том в ней сквозило такоеженское очарование, что Варя даже охнула. Как бы такое сыграть?

— Ты верна себе! — констатировал Стас, отобрал унее сумку, достал из кармашка ключи и отпер большую стеклянную дверь.

— Прошу вас, дамы!

Стэлла с волнением ждала этой встречи. Вдруг опять Стасошибся? Он знакомил ее со всеми своими женами, и ни одна из них ей ненравилась. А эта совсем другая. Обаятельная и глаза испуганные. И Стас так нанее смотрит… На тех никогда так не смотрел…

— Вот гляди, Варежка, настоящий голландский дом! Четыреэтажа, на каждом по одной комнате. Пошли, покажу. А на верхнем, самом высоком,я сам смастерил для себя полати, красотища!

— Ну да, ему обязательно нужна нора! Варя, а при васможно курить?

— Да ради бога!

— Уже хорошо! — улыбнулась Стэлла. — Стас, аты не мог бы взглянуть, что у меня в комнате с верхним светом? То горит, то негорит…

— Сию минуту, родная. Варежка, я быстро!

Кухня, где сидели Варя и Стэлла, была уютной, вполнесовременной, светлой. Действительно, розы Стэлла поставила в темно‑синийэмалированный бидончик.

— Как красиво! — ахнула Варя. — Лучше любойвазы!

— Ты его вправду любишь? — огорошила ее вопросомСтэлла.

— Умираю от любви, но боюсь… Он такой властный, а приэтом ужасно ранимый…

— А бывает просто бешеный.

— Я его таким пока не видела.

— Бог даст и не увидишь… А ничего, что я говорю вам«ты»?

— Мне это только приятно, вроде как признали за свою.

Стэлла опять глянула на нее поверх очков.

— Ты ведь тоже артистка?

— Да. Начинающая…

— Только не позволяй ему лезть в твои дела. А то я егознаю. Он перфекционист, будет диктовать тебе — тут не снимайся, это говно, атам режиссер говнюк…

— Уже, — рассмеялась Варя.

— Что, уже было такое?

— Было!

— И ты подчинилась?

— Но там и вправду был отвратительный сценарий. Стэлла,а расскажите, какой он был в детстве?

— Какой? Живой, подвижный, веселый хулиган, но оченьдобрый… Вечно таскал домой увечных собак и кошек. Ворону однажды принес сперебитыми крыльями. Марина рассердилась, Илья тоже, а он взял ворону иотправился пешком за пятнадцать километров к колхозному ветеринару…

— Почему пешком?

— Велосипед сломался. Дело было на даче. А он никомуничего не сказал, обиделся, просто забрал ворону и был таков.

— И что ворона?

— Ветеринар сжалился, оставил ее у себя и долго лечил.Стас потом ездил ее навещать. А в тот раз родители чуть с ума не сошли. Шуткали, пешком тридцать километров отмахать… Это он от обиды… А в восемнадцать летна него обрушилась если не слава, то по крайней мере известность. Он сыгралсолдатика‑новобранца в польском фильме о войне и получил приз, не помнюуж какой… С этого и пошло…