— Браво! Браво! — кричал Борис Аркадьевич.

— Стас, почему у тебя такое лицо? — испугаласьслегка запыхавшаяся Варя.

— А я совершенно не умею танцевать… — ответил он,глядя на нее глазами обиженного ребенка.

— Хочешь, научу?

— Нет. Но ты была… Если бы я тебя не знал, я бы точно втебя влюбился по уши! А Димка‑то каков! Вроде здоровый мужик, а скачет,что твой зайчик!

Как я его люблю!

— Знаешь что я подумал?

— Что?

— Вероятно, надо пригласить Димку на наш завтрак?

— Какой завтрак? — не поняла Варя, у которойкружилась голова от всеобщего восхищения, внимания, от сознания собственнойпривлекательности.

— На наш свадебный завтрак!

— А давай!

— Только без этой бляди!

— Дима! — окликнула Бурмистрова Варя. — Можнотебя на минутку?

— Еще сплясать охота? — улыбнулся Дима.

— Нет, просто Стас хочет тебе что‑то сказать.

— Знаешь, старик, у нас через неделю свадьба…

— Поздравляю!

— Собственно, это не свадьба в привычном смысле слова.Просто свадебный завтрак. Гостей не будет, только Шилевичи и мои родители. Иеще мы хотели бы видеть тебя, если ты, конечно, свободен. Но тебя одного!

— Понял! — улыбнулся Дима. — Я постараюсь,ребята!

Стасу безумно хотелось уйти и, главное, увести Варю, но онвидел, как она сияет, как наслаждается успехом и всеобщим вниманием. И впервыес момента знакомства с ней ему захотелось напиться.

— Стас! — окликнула его Надежда Михайловна.

— Тетя Надя! — улыбнулся он.

— Ну, чего ты загрустил? Вон как наша Варежка блистает!Ей идет успех!

— Успех всем идет!

— Тебе, кстати, тоже!

— Я что‑то устал…

— От успеха? Извини, не поверю!

— Да нет, не от успеха, от людей… Тетя Надя, а давайтехлопнем по рюмашке, за Варежку!

— Стас, не стоит… — огорчилась Надежда Михайловна.

— Тетя Надя, вы тоже считаете, что я алкаш? Выпью рюмкуи уйду в запой?

— Стас, что за глупости! Просто ты за рулем!

— Да, да, вы правы! Я за рулем… Но, если честно, мне ненравится тут. Этот спонсор противный, его идиотка‑жена… Да и вообще…

— Стас, ты ревнуешь Варежку? К кому? Она ж без памятитебя любит. Она мне сама сказала.

— Я знаю.

— Так потерпи! Для тебя это докука, а она смотри каксияет! Пойми, для нее это важно, радостно, ты, в конце концов, мужчина,сильный, умный, потерпи!

Стас внимательно посмотрел на Надежду Михайловну, взял ееруку, поцеловал.

— Вы правы, тетя Надя. Я потерплю.

На обратном пути Стас вдруг остановил машину и повернулся кВаре.

— Что случилось, Стас?

— Ты счастлива?

— Да. Но не потому что вертела хвостом на этойвечеринке, — рассмеялась она.

— И очень успешно вертела, надо заметить. А почему жеты счастлива?

— Потому что ты вот остановил машину, смотришь на менядовольно злыми глазами, хочешь даже сказать какую‑нибудь гадость, а язнаю, это потому что ты любишь меня, разве нет?

— Ууу! Вот это штучка мне попалась!

— Да, штучка, и эта штучка любит тебя больше всего насвете! Думаешь, я отчего так сияла? Оттого, что ты был рядом, я знала, что уменя есть защита и опора…

— Ты еще и врушка!

Она вдруг погладила его по лицу и шепнула:

— Стас, мне всегда было интересно, каково это —заниматься любовью в машине?

Он громко и счастливо расхохотался.

— Сейчас покажу!

Варя начала репетировать с Димой и Рубаном. Ей почему‑товсе давалось с неимоверным трудом. Она не могла понять, чего от нее хочетФилипп. А если напрямую говорила ему об этом, он возводил глаза к небу иразражался еще более непонятными тирадами.

— Ах, душа моя! Актриса должна уметь улавливатькосмические волны… актриса без связи с космосом неполноценна! Ты должна уметьвоспарить! Вот Димка умеет, а ты учись, не разочаровывай меня! Где твоиантенны? Выпусти их! Как улитка рожки! Ты ведь можешь, я знаю, но не хочешь!Пойми, театр — это не дешевое кинцо, особенно Мой Театр! Настраивай себя передрепетицией, это необходимо!

— Простите, Филипп Юлианович, я не понимаю…

— Чего ты не понимаешь?

— На что я должна себя настраивать! Объясните мне,умоляю, что я должна тут играть!

— Ты должна играть божественное начало, космос!

— Но ведь это житейская история…

— Вот именно! Только тогда и получается театр, когда всамой простой житейской истории присутствует космос!

— Но я не…

— Молчи!

Варя умолкла.

— Пой!

— Что петь?

— Аве Мария! Знаешь?

— Знаю.

— Ну пой!

— Шуберта? — уточнила Варя.

— Идиотка! Ты все разрушила этим кретинским уточнением!Пой, что в голову взбредет!

Доведенная до крайности космическими требованиями, Варявдруг запела: «Взвейтесь соколы орлами, полно горе горевать!»

Дима скорчился от хохота. Филипп на мгновение оторопел, апотом тоже рассмеялся.

— Молодец! У тебя есть чувство юмора, а это как раз исвидетельствует о связи с космосом! Человек без чувства юмора противопоказанКосмосу! Чувство юмора и есть те самые улиткины рожки! Давайте еще раз сначала!

Филиппа на мгновение кто‑то отвлек.

— Старайся играть как можно легче, ничего не педалируй,порхай, поняла? — шепнул ей Дима.

— Да как в космосе порхать?

— Варька, не хулигань!

— А почему нельзя нормально сказать — играй легче?

— А если просто, никто не скажет, что он гений!

— А, поняла. Ты отличный переводчик, Димочка!

— Ну, приступим! — хлопнул в ладоши Филипп.

После репетиции Дима предложил:

— Давай кофейку где‑нибудь дернем!

— Давай! — с радостью согласилась Варя.

— А Стас в Москве?

— Нет, в Питере.