– Да-да, хорошо. Признаться, я занят со своей книгой, но приму Люси, ненадолго, как приличествует. Хотя мне необходимо заниматься своей работой. – Он окинул рукой физическое представление хаоса, царившего в его голове, элегантная ладонь дисгармонировала с неаккуратными стопками бумаг, наполненных бессмыслицей. – Нужно разобраться с этим.

– Конечно, отец.

Он допил сок, и когда Элена потянулась, чтобы забрать пустой стакан, отец нахмурился.

– Несомненно, этим займется служанка?

– Я не против помочь ей. Она загружена работой. – Не совсем правда. Доджену, помимо того, чтобы распоряжаться деньгами, покупая продукты и оплачивая счета, также приходилось присматривать за отцом и внимательно следить, чтобы все вещи находились на своих местах. Так что доджен устала. Доджен буквально валилась с ног.

Но кружка, безусловно, должна быть убрана на место.

– Отец, будь добр, отдай мне кружку, я отнесу ее на кухню. Служанка боится помешать, и я не хочу ее беспокоить.

На секунду его глаза сфокусировались на ней как в прежние времена.

– У тебя доброе и прекрасное сердце. Я горжусь называть тебя своей дочерью.

Заморгав, Элена ответила охрипшим голосом:

– Твоя гордость значит для меня всё.

Отец потянулся к ней и сжал ее руку.

– Отправляйся дочь моя. Отправляйся на эту свою «работу», и возвращайся домой ко мне, с рассказами о том, как прошла твоя ночь.

О... Господи.

Именно это он говорил ей давным-давно, когда она училась в частной школе, ее мать была жива, и все они жили одной семьей, а Глимера предпочитала благополучных людей.

Но, даже зная, что по возвращении домой, вполне вероятно, отец уже не вспомнит о том, как задавал ей этот любимый в прошлом вопрос, Элена все равно улыбнулась и приняла на веру светлые отголоски былых дней.

– Как всегда, отец мой. Как всегда.

Элена покинула отца под шелест перекладываемых бумажек и позвякивание пера о краешек хрустальной чернильницы.

Наверху, Элена сполоснула кружку, насухо вытерла ее и поставила в шкаф с посудой, затем убедилась, что в холодильнике все лежит на своих местах. Когда ей пришло сообщение от Люси, что та подъезжает к их дому, Элена выскользнула на улицу, заперла за собой дверь и дематериализовалась в клинику.

Приступая к работе, она почувствовала облегчение, вернувшись в ряды нормальных: появиться вовремя, сложить вещи в шкафчик, поболтать о всяких пустяках перед началом смены.

Но потом, когда Элена стояла у кофейника, подошла Катя с улыбкой на лице.

– Ну как... прошлая ночь была...? Давай, рассказывай!

Элена закончила наливать в кружку кофе и спрятала дрожь за глубоким глотком, обжегшим язык.

– Думаю «продинамил» подойдет под описание.

– Продинамил?

– Именно. Другими словами, он не явился.

Катя покачала головой.

– Вот подлец.

– Да нет, все в порядке. Правда. Я ведь ни на что такое не рассчитывала. – Ага, только нафантазировала себе будущее, включающее в себя такие понятия как «хеллрен», «собственная семья», «достойная жизнь». А так ничего особенного. – Все в порядке.

– А знаешь, я тут вчера ночью подумала. У меня есть кузен, который...

– Спасибо, но нет. Учитывая состояние моего отца, мне вообще не стоит ни с кем встречаться. – Элена нахмурилась, припоминая, как быстро Рив поддержал ее в этом вопросе. И хотя его трудно назвать джентльменом, это не могло не раздражать.

– То, что ты заботишься о своем отце, еще не значит...

– Знаешь, я, пожалуй, пойду за стойку регистрации до начала смены.

Катя не стала продолжать, но в светлых глазах женщины читалось вполне ясное послание: Когда-Же-Эта-Девчонка-Проснется?

– Я отправляюсь туда прямо сейчас, – сообщила Элена, поворачиваясь чтобы уйти.

– Это не продлится вечно.

– Конечно, нет. Большинство с нашей смены уже пришли.

Катя неодобрительно покачала головой.

– Я имела в виду другое, и тебе это прекрасно известно. Жизнь не длится вечно. Твой отец в очень плохом психическом состоянии, и ты очень добра к нему, но он может оставаться таким еще лет сто.

– Если так, то у меня все равно останется семьсот лет. Я буду в приемной. Все, мне пора.

Оказавшись за стойкой регистратуры, Элена взялась за работу. Сев за компьютер, она вошла в систему. В приемной было пусто, ведь солнце только село, но скоро пациенты начнут поступать, и она не могла дождаться этой занятости.

Проглядывая расписание Хэйверса, она не заметила ничего необычного. Осмотры. Процедуры. Послеоперационные проверки...

Сработал наружный звонок, и она взглянула на монитор безопасности. Снаружи стоял посетитель, мужчина закутался в пальто, закрываясь от пронизывающего ветра.

Элена нажала кнопку интеркома и произнесла:

– Добрый вечер, чем могу вам помочь?

Лицо, высветившееся на мониторе, она уже видела. Три ночи назад. Кузен Стефана.

– Аликс? – спросила она. – Это Элена. Что...

– Я пришел посмотреть, не поступал ли он к вам.

– Он?

– Стефан.

– Сомневаюсь, но дай я проверю, пока ты спускаешься. – Элена нажала кнопку, отпирая замок, и включила на компьютере список поступивших пациентов. Один за другим она просмотрела все имена, попутно открывая для Аликса двери.

Ни одного упоминания о Стефане как о стационарном больном.

Когда Аликс появился в приемной, кровь Элены почти застыла в жилах от выражения его лица. Ужасные темные круги под серыми глазами появились явно не от недостатка сна.

– Прошлой ночью Стефан не пришел домой, – сказал Аликс.

* * *

Рив терпеть не мог декабрь, и не только потому, что от одних холодов на севере штата Нью-Йорк хотелось переквалифицироваться в каскадера-пиротехника, лишь бы просто согреться.

В декабре быстро наступала ночь. Солнце, эта гребаная, ленивая, ничего не делающая тряпка, бросало свои обязанности в полпятого дня, и значит, кошмарные свидания Рива под названием Первый-вторник-каждого-месяца начинались раньше.

Было всего десять вечера, когда он въехал в Государственный парк «Черный полоз» после двухчасовой поездки из Колдвелла. Трэз, который всегда дематериализовывался, без сомнений, занял свою позицию около хибары, приняв форму тени и приготовившись охранять.

И наблюдать.

Тот факт, что парень, вероятно являвшийся его лучшим другом, наблюдал за всем действом, было лишь частью извращенного секса, он был как дополнительный гвоздь в крышку его гроба. Проблема заключалась в том, что когда все закончится, Рива нужно будет отвезти домой, и Трэз отлично с этим справлялся.