Полученные деньги Вонг потратил на покупку половины бизнеса своего хозяина. Но месяц спустя, в прошлом марте, Уолл-стрит снова охватила паника. Заводы в Нью-Джерси, и по всей стране закрывались. Поезда перевозили меньше грузов, паромы через реку ходили реже. В порту труднее стало найти работу, и мало кто мог позволить себе отдать белье в стирку. Всю весну и лето паника нарастала. И к осени Вонг Ли потерял надежду снова увидеть жену.

Теперь на дворе был ноябрь, очень холодно, приближалась зима.

И незнакомец снова пришел в Нью-Джерси, закутавшись от ветра с реки.

Он напомнил Вонгу, что тот взял аванс и должен выполнить работу.

Вонг, в свою очередь, напомнил, что тот обещал оплатить все, что ему нужно.

— Пять тысяч долларов, когда работа будет окончена. Подойдет?

— Очень хорошо, сэр. — Затем, необычайно осмелев, потому что незнакомец в нем действительно нуждался, Вонг спросил: — Вы анархист?

— Почему ты спрашиваешь? — холодно спросил незнакомец.

— Анархисты любят динамит, — ответил Вонг.

— Забастовщики тоже, — терпеливо ответил незнакомец, снова доказав, что Вонг ему очень нужен. — Знаешь выражение «артиллерия пролетариата»?

— Но вы одеты не как рабочий.

Саботажник долго рассматривал изуродованное лицо китайца, словно запоминал каждый шрам. И, хотя их разделял прилавок, Вонг неожиданно подумал, что они стоят слишком близко друг к другу.

— Мне все равно, — попробовал он объяснить. — Простое любопытство.

— Спросишь еще, — сказал незнакомец, — и я вырву тебе второй глаз.

Вонг Ли отступил на шаг. Глядя в лицо Вонгу, словно проверяя его, незнакомец задал вопрос.

— Что тебе нужно, чтобы устроить самый сильный взрыв двадцати пяти тонн?

— Двадцать пять тонн? Двадцать пять тонн — очень много взрывчатки.

— Полный вагон. Что нужно, чтобы устроить самый сильный взрыв?

Вонг точно перечислил, что ему нужно, и незнакомец сказал:

— Все получишь.

Возвращаясь на пароме на Манхэттен, Чарлз Кинкейд стоял на открытой палубе, по-прежнему кутаясь от холодного ветра, разогнавшего угольный дым, который обычно висел над гаванью. Он не мог сдержать улыбку. Забастовщик или анархист?

На самом деле не тот и не другой, несмотря на пугающие свидетельства, которые он старательно оставляет. Радикальные речи, листовки, призывающие к восстанию, черти-иностранцы, желтая опасность, которую будет символизировать тело Вонга Ли, и даже само прозвище Саботажник — все это дымовая завеса перед глазами врага. Он не радикал. И не разрушитель. Он строитель.

Улыбка его стала шире, но взгляд холоднее.

Кинкейд ничего не имел против «немногих избранных». И, прежде чем закончит, станет первым среди них, избранным среди избранных.

Исаак Белл и Арчи Эббот забрались на крышу вагона, груженного динамитом, и принялись осматривать трансконтинентальный грузовой терминал, примыкающий к участку Коммьюнипо Джерси-Сити, конечной точке назначения всех грузовых поездов с запада и юга. Грузовые составы, прошедшие по Америке две или три тысячи миль, останавливались у причалов Нью-Джерси в миле от пункта своего назначения. Путь им преграждала полоска воды, которую моряки называли Северной рекой, а все остальные — рекой Гудзон.

Вагон стоял на пороховом причале, в гавани с одной железнодорожной веткой, отведенной под разгрузку взрывчатки. Но достаточно близко, чтобы детективы видели основной терминал, который выставлял в Гудзон пальцы-пирсы длиной шестьсот футов каждый. На каждом из пирсов сейчас стоял грузовой состав, ожидая, пока его поставят на прочную деревянную баржу и перевезут через реку.

За милей воды из дымной гавани, щетинясь колокольнями и корабельными мачтами, вставал остров Манхэттен. Над колокольнями и мачтами возвышались могучие башни Бруклинского моста и десятков небоскребов; многие из них достроены за тот год, что Белл не был в Нью-Йорке. Двадцатидвухэтажное «Флэтайрон билдинг» превзошло «Таймс билдинг», но оба эти здания казались карликами рядом с шестисотфутовым стальным каркасом, который воздвигали для здания новой конторы компании «Зингер».

— Только в Нью-Йорке, — гордо сказал Арчи Эббот.

Арчи говорил хвастливо, как пропагандист Торговой палаты, но он действительно знал Нью-Йорк изнутри, что делало его для Исаака Белла незаменимым проводником.

— Посмотри на этот паром с флагом Южно-Тихоокеанской железной дороги, хотя он в трех тысячах миль от нее. Все стекается в Нью-Йорк. Мы стали пупом земли.

— Мы стали целью, — ответил Белл. — Саботажник взял вас на мушку, как только Осгуд Хеннеси подписал договор о приобретении контрольного пакета «Джерси сентрал», что дает ему доступ к городу.

Судно в гавани, вызвавшее у Эббота приступ гордости, — длинный, низко сидящий в воде лихтер, рабочий пароход, размерами превышающий буксир. Он принадлежал недавно образованному «Восточному морскому отделению» Южно-Тихоокеанской железной дороги и носил свой флаг более гордо, чем суда из порта Нью-Йорка. Новенький ярко-алый флаг хлопал на ветру, на закопченной трубе парохода были нарисованы четыре красных кольца, ярких, как сургуч на печатях.

Даже старое название судна, «Оксфорд», было закрашено. На корме видна надпись «Лилиан-I». Хеннеси переназвал все лихтеры и буксиры «Восточного морского отделения», присвоив им новые имена от «Лилиан-I» до «Лилиан-XII», и приказал написать на транце и рубке крупными белыми буквами «Южно-Тихоокеанская железная дорога».

— На случай, если Саботажник еще не знает, что мы здесь, — заметил Арчи.

— Знает, — мрачно сказал Белл.

Он шарил по сторонам озабоченным взглядом. Нью-Йорк — земля обетованная, как назвал город «Харперс уикли», совершить сюда паломничество стремятся все владельцы железных дорог. Осгуд Хеннеси этой цели достиг, и в глубине души Исаак Белл знал, что присланная ему в насмешку обложка, на которой в виде спрута изображен президент, совсем не блеф. Саботажник-убийца всем наносит чувствительные удары. И следующий будет нанесен здесь.

С каменным лицом Белл смотрел, как один из бесчисленных буксиров тащит мимо пирса баржу. Палубные матросы отвязали баржу, и она, увлекаемая инерцией, плавно подошла точно к причалу, как бильярдный шар входит в лузу. За то короткое время, пока рабочие на пристани закрепляли швартовы с баржи, буксир подхватил другую баржу с несколькими товарными вагонами и вывел на сильное течение, направляясь к Манхэттену. Куда бы ни посмотрел Белл, везде выполнялись такие же маневры, словно перед ним двигались части колоссального, хорошо смазанного механизма. Но, несмотря на все принятые им предосторожности, железнодорожные линии, причалы и плывущие корабли казались ему игровой площадкой саботажника.

Он направил на терминал два десятка отборных сыщиков Ван Дорна. Полицейский инспектор Джетро Уотт предоставил сотню лучших железнодорожных полицейских, и уже неделю никакой груз не может уйти или прийти без их разрешения. Ни один груз не остается непроверенным. Особенно тщательно, вагон за вагоном, ящик за ящиком, обыскивают поезда с динамитом. В Джерси-Сити, крупнейшем городе штата, населенном столь же плотно, как Манхэттен и Бруклин за гаванью, вскрылось поразительно небрежное обращение со взрывчаткой. По приказу Белла вооруженные охранники поднимались на поезда с взрывчаткой за много миль до станции назначения. Разрешив поезду войти, охранники следили за всеми этапами разгрузки, пока двадцать пять тонн смертоносного груза перемещались из вагона на буксиры и баржи; двухтонные фургоны увозили ломовики. Детективы Ван Дорна перехватывали все грузы, кроме тех, что шли непосредственно к строителям.