Тёмка напомнил взрослым о собственном присутствии жалобным писком, похожим на мяуканье котёнка. Пока Богдан приходил в себя, тяжело дыша, Женька перескочила назад, изо всех сил стараясь сбросить морок вожделения, а заодно избавиться от пылающих щёк и ноющего низа живота.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

     Безумие какое-то!

     Остаток пути Богдан ехал молча, Женя развлекала сынишку, рассказывала стихотворения, считалочки, простенькие сказки, отвлекала от недовольства яркими игрушками. Если Тёмка позволял, глазела по сторонам, особенно когда свернули с трассы. Показалось поле, усыпанное жёлтыми, белыми, кое-где синими цветами, на фоне всё того же длинного хребта невысоких гор, с другой стороны – сплошная, тёмно-зелёная полоса леса, даже издали пугающего, непроходимого.

     На просёлочной дороге время от времени попадались пешеходы, приветливо махали рукой огромному автомобилю, отходили в сторону, пропуская дорожную пыль. С нескрываемым интересом заглядывали в окна машины. Один раз Богдан остановился, долго разговаривал с мужчиной в возрасте, тот бросал хитрые, любопытные взгляды на Женю. Из обрывочных фраз она поняла, что Богдану нужно на конезавод. Он недовольно кивал, едва не выругался, выразительно посмотрел на флегматично терзающего пустышку Тёмку, и ответил почти литературно.

     – Может, надо было подвезти? – проблеяла Женя, не совсем понимая, что именно нужно сказать, и нужно ли.

     – Может, – коротко ответил Богдан. – Тебе сейчас только любопытных взглядов не хватает, – пояснил он.

     – Неприлично.

     – Я не самый приличный мужчина, – отрезал Богдан.

     Не самый приветливый, не очень-то вежливый, не слишком гостеприимный, неприличный, что и говорить, кладезь достоинств, а не Усманов Богдан Павлович.

     Дом Богдана Женю удивил и не удивил одновременно. Она не знала, что именно ожидала от жилища бывшего квартиранта. Он вскользь упоминал о жизни в Хакасии, смутное представление она имела. В заброшенном инстаграме Богдана видела несколько фотографий какого-то дома, но чьего – не спрашивала. Не признаешься, что рассматривала всё, что сумела найти об Усманове Богдане Павловиче. Она не сталкерша!

     На глаз квадратуру Женя определить не могла, дом не показался ей большим, а может, большая терраса, выступающая за границы основных стен, визуально уменьшала размеры дома. К строению из добротного бруса под тёмно-зелёной крышей вела обыкновенная бетонная дорожка в обрамлении разномастных цветов. С двух сторон хаотично засаженные грядки, где-то не взошедшие, где-то увядшие, некоторые пестрели сорняками, напоминая пышные травяные клумбы. Словно хозяина то посещало вдохновение, и он сажал первое, что приходило в голову, то забрасывал детище, отдавая на волю случая и природы.

     Высокое крыльцо вело на террасу, а оттуда в просторную прихожую.

     – Санузел, – коротко пояснил Богдан, открыв одну из дверей в прихожей. – Есть ещё в доме, там приличней.

     В общем-то, ничего «неприличного» Женя не обнаружила. Две раковины, душевая кабина, стиральная машина, деревянные стеллажи под потолок с какими-то вещами, тазами, вёдрами, лейками, шлангами.

     Гостиная-кухня больше, чем в Жениной квартире, светлая, незахламлённая, чистая. Широкие окна с торцов указывали, что гостиная тянулась через весь дом. Две двери по краям – в комнату Богдана и комнату его брата. Всё очень просто и функционально.

     Минимальный необходимый набор бытовой техники. Кухонный гарнитур, длинный деревянный стол – с одной стороны гостиной, и диван с низким, тоже деревянным столом – с другой. На стене одиноко висел телевизор, судя по болтающемуся проводу, отсутствию розетки поблизости, включали его редко или не включали вовсе.

     Комната Богдана оказалась ещё проще обставлена. С одной стороны полутораспальная кровать, трёхстворчатый шкаф, с другой – диван. У окна растянулся узкий стол, заваленный бумагами, папками, канцелярскими принадлежностями и кружками, заставившими Женю улыбнуться. Богдан оставлял следы из кружек с недопитым кофе по всей квартире, как Гензель хлебные крошки.

     Рядом с диваном расположился прямо-таки склад детских товаров: новенькие – только из магазина – кроватка, манеж, детская ванночка, стул для кормления, кресло-шезлонг с подвесными игрушками и даже электрокачели. Женя застыла, чувствуя себя Али-Бабой в пещере сокровищ. Она планировала в ближайшее время съездить в магазин, обзавестись кроваткой и навесным стульчиком для кормления. Всё на самолёте не притащишь.

     – Подумал, лишним не будет, – прокомментировал Богдан, видя ошарашенный взгляд гостьи.

     – А откуда ты… – Женька тут же прикусила язык, поняв, какую глупость сморозила, едва не надавала себе по губам, сжала кулаки, спрятав за спину, лишь бы не разреветься от разочарования в самой себе. Естественно, Богдан знал, что необходимо детям до года. У него был ребёнок. Дочь, погибшая в девятимесячном возрасте!

     Вечно она ляпает невпопад!

     – В детском мире подсказали, – отмахнулся Богдан, не желая продолжать тему. – Можно поменять, если не подойдёт.

     – Я отдам деньги! – выпалила Женя и снова замолкла, встретившись взглядом с Богданом. Ох, похоже, трепать языком не то, не там, не с тем – её призвание. – Прости…

     – Проехали, – всё, чем ответил хозяин дома.

     Потом он ходил по дому, показывая, что и где находится. Постельное бельё, полотенца, содержимое кухонных шкафов, холодильника. Поминутно напоминал – Женя может брать всё, что необходимо или захочется. Девушка брата, как выяснилось, уехала повышать квалификацию, домой возвращается на выходные. Брат же дома только ночует, если не срывается, не несётся в Абакан к своей благоверной. Так что всё в распоряжении Крош.

     – Связь иногда шалит, если мне не дозвонишься, звони по этим номерам, – он протянул листок с именами и телефонами. – Любому, в любое время.

     – Неудобно…

     – Крош, неудобно мне, что бросаю вас. Я скоро, часика через два вернусь. – Коротко поцеловал Женю, обхватив вместе с Тёмкой, и быстрым шагом вышел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍