— Какой ты красавец! — выдаю ему и улыбаюсь.

Он тоже сперва улыбнулся, только почему-то после моей улыбки его совсем пропала? У меня что-то с лицом? Не знаю… Он грозно поднимает свой тесак. Неужели он хочет подраться? Ну, я не против, вот только…

Блинк назад и лук в руки. Его фигура взорвалась кровавым фонтаном во все стороны. Я едва успел запрыгнуть на платформу, которую создал под потолком. Таким образом, дно платформы приняло на себя весь грязевый удар. Вот так и погиб страшный и грозный, по всей видимости, человек. А может и мутант, не уверен. Он даже одного удара не успел нанести.

Правила, видите ли, здесь поменялись. Одна потеряшка, и картина в инвентарь, а чудище идет нахер. Видимо, правила заключаются в том, что они теперь могут причинить мне вред. Ну, удачи… Потеряшка здесь работает без перебоев.

Кстати, а если бы я атаковал сами картины? Вроде там была информация, что они защищены. Про все подумал их создатель, кроме того, что их могут украсть. А вдруг воровство проклятых предметов — это самая большая глупость? Ну, как по мне, еще большая глупость не взять то, что так просто само идет тебе в руки.

Дальше все были комнаты в таком же стиле. Сидела страшная хрень и умирала, как только лишалась своего «домика». И как итог, девяносто девять картин заполнили мой инвентарь, и я сейчас стою около последней двери, как мне кажется.

За дверью находились покои лорда или короля. Ну, не менее важного человека, так точно. Они украшены не слишком вульгарно-богато, но добротно, и в каждой детали ощущается изысканный вкус.

Это место отличалось тем, что в нем была самая большая картина, а ухоженный старик в строгом костюме и аккуратных очках сидел в кресле перед камином, и внимательно читал книгу.

Вот я и нашел коллекционера. После него ведь будет свобода?

Сразу зайти и вальнуть его? А может скрутить и поспрашивать его на предмет нахождения здесь драгоценностей. Думаю, сперва можем и поговорить. У него уже может ничего не остаться, а я еще рассчитываю, как в игре, получить после прохождения задания награду. Возможно, я сам получу навык сажать людей в картины?

Захожу в дверь, и картинка за ней не меняется. Как была, так и осталась. Старик также молча сидит. Ну, и я не спешу что-то делать, но на всякий случай отошел подальше от картины. Мало ли что…

Стоим и ждем.

— Ну, и чего ты тут стоишь, как баран, ожидающий заклания? Раз ты смог сюда дойти, то должен знать, как здесь все работает. Заходи в дверь, за ней портал, и вали отсюда на все четыре стороны! — коллекционер явно был не рад моему обществу..

Эм… А где злость или наезд за разграбление его имущества? Почему я слышу только усталость.

— Навык дашь? — если хочет избавиться от меня, то пусть платит.

Старик неожиданно закашлялся.

— Навык? — ошалело посмотрел он на меня, когда поднялся со своего кресла и развернулся в мою сторону. — Я похож на того, кто чем-то владеет?

Для наглядности он раскинул руки в разные стороны.

— Ну, раз ты коллекционер, то у тебя может заваляться что-то ценное, а иначе сам знаешь, что я могу сделать, — едва усмехнулся, показывая ему, что мне плевать на его опасность.

Ответом мне стал громкий смех.

— Коллекционер... я? А ты смешной молодой человек! Коллекционер, выдумал тоже…

Тут, кажется, я стал догадываться, что могу быть и не прав.

Ладно, тогда стоит убить его и забрать самую большую картину.

— Нет, я не он! А теперь вали отсюда, — махнул он рукой в сторону. — Я всего лишь один из многих, кто здесь заточен. Впрочем, я и не жалуюсь, сам виноват.

Сказав это, он вернулся на свое место, и уселся назад в кресло. У него, казалось, даже не было настроения или желания общаться со мной. А еще этот смех Бездны, который появился не кстати.

— Слышь, мужик! Ты давай, мне удели внимание! Я тебе не хрен с горы… Как бы ты тут босс, раз последний. Давай-ка, хотя бы толкни речь грозную, ну, или попробуй меня убить.

Не устраивало меня такое. Я, видите ли, к нему шел. Ну, не прямо к нему, а к двери с порталом, но все же. Хочется услышать от него важную информацию или получить плюшку.

— Невоспитанность не порок, говорят в низких сословиях, — походу, плохо у него с головой. — Однако, это все вранье. Воспитание в каждой среде имеет свою ценность. Вот этого тебе не хватает. Лезешь тут не в свои дела и мешаешь старому и больному призраку спокойно отдыхать, — что за старческое бурчание я сейчас слушаю?

Снова сел и смотрит в камин. А вот я стал закипать, и достал свой молот.

— Старик… твою мать… Эй, пообщайся со мной! — Дожились… я сам требую общения.

Мой мозг стал закипать. В какой-то момент даже пришла мысль, что он меня специально хочет развести на эмоции, но ничего у него не получится. Я держу себя в руках, хотя и ощущаю, что внутри нарастает злость. Но это ведь такие мелочи. Даже не буду делать глубокий вдох. Просто улыбаюсь, я же здесь на отдыхе, верно? Так зачем мне злиться или испытывать прочие негативные эмоции.

— Ну, что за молодежь сейчас пошла. Ты еще не наговорился в предыдущих комнатах и покоях? — опять он поднялся и гневно посмотрел на меня.

— Да там... как бы… — дошло до меня, что он, кажется, не знает, что было в прошлых комнатах. — Собеседники там… — я нарочно замялся. — Закончились они…

Он не поверил, судя по его лицу.

— Ты мог пройти, но не убить их… Чтобы убить, нужно было уничтожить все картины. А их нельзя уничтожить так просто. Будь ты тем, кто смог бы это сделать, тебя не поместили бы в эту ловушку.

— Угу! — согласился я с ним, и как бы невзначай достал из инвентаря две пустые картины. — Как видишь, я вру…

— Ох, ты ж…

Вот теперь мне понравилась его реакция. Удивление и шок. А то строил тут из себя недотрогу, словно ему со мной неинтересно. Не может быть такого.

— Раз я смог привлечь твое внимание, то расскажи мне, что это за место? — вот ради чего я все это и сделал.

Увы, но много он мне не рассказал. Хотя старался угодить, как я понял. Его испугало то, что я могу убить его в любой момент. Он все время поглядывал на свою картину.

Ну, это он зря. Возможно, и оставлю его, он не выглядит особо опасным. Как оказалось, он последний экспонат этой коллекции. Я ошибся, он не финальный босс, а наоборот, самый бесполезный, которого забросили в самый конец, чтобы не портил картину.

Тут у всех было условие — три тысячи лет они будут заточены в этих картинах и только потом получат свободу. Кажется, они должны были стать призраками в новой жизни и все согласились. Насколько я понял, выбора у них нет.

Хотя, один был против, он жаждал смерти. Тут я тоже ошибся, полагая, что он испугался. Нет, в его глазах я не смог рассмотреть надежду. Он понял, что я могу убить его и освободить при этом. Кстати, почему они все так старались. Кто убьет трех разумных, тот получит свободу. Как оказалось, ближе всех были те дети, а еще одна мамашка с грудничком, которую я толком и не слушал, а сразу отправил на перерождение.