и зарегистрированных как группа верующих. С этого момента Церкви запрещалась всякая иная деятельность, кроме богослужебной, а власти в любой момент могли отказать общине в регистрации или отменить уже действующую, что автоматически вело к закрытию храма[178].

С 1930 года клирики отдают 75% своих доходов по закону. Часто священников облагают непосильными поборами или возлагают на них трудовую повинность, а если община не может уплатить непомерно завышенные налоги, священника арестовывают, а храм закрывают. О гонениях на Церковь говорил и сам митрополит Сергий. 19 февраля 1930 года он пишет письмо «О нуждах Православной Церкви в СССР», в котором, в частности, говорит о непомерных трудовых повинностях, налагаемых на священников:

«…чтобы при назначении трудовой повинности принимался во внимание как сообразный со здравым смыслом размер налагаемой повинности (напр., на священника села Люк Вотской области наложено срубить и расколоть 200 кубов дров), так и возраст и состояние здоровья подвергаемых повинности»[179].

Власти устраивали безбожные пятилетки, сажали в тюрьмы, отправляли в ссылки и расстреливали тысячи епископов, священников и мирян. Историк Сергей Фирсов в своей книге о митрополите Сергии приводит страшные цифры гонений на верующих: «В одном только 1937 г. репрессировали 136 900 представителей православного духовенства, из которых 85 300 – расстреляли, в 1938 г. на 28 300 репрессированных пришлось 21 500 расстрелянных; в 1939 г., соответственно, – 1500 и 900; в 1940 г. – 5100 и 1100; в 1941 г. – 4000 и 1900»[180].

Столь же стремительно закрывались и православные храмы:

«Если за период с 1918 по 1930 г. число православных приходов сократилось с 48 000 до 30 000, то с 1930 по 1939 гг. – до нескольких сотен (по данным М.В. Шкаровского, на территории всего СССР их оставалось около 380, без учета западных областей Украины и Белоруссии)»[181].

Так что «Декларация митрополита Сергия» Церковь не спасла. Но почему же Патриарший Местоблюститель пошел на такие уступки? Была ли «Декларация» 1927 года просчетом?

Сложно ответить на этот вопрос. К началу войны на территории СССР лишь 4 епископа оставались на свободе. Властям оставалось сделать последний шаг, чтобы уничтожить в Русской Церкви апостольское преемство. За 14 лет, прошедших с момента подписания «Декларации» до нападения фашистов, административная структура Церкви была почти уничтожена. Это было самой большой трагедией для митрополита Сергия, который сделал все именно для сохранения возможности управления Церковью как организацией[182].

Митрополит Сергий всю свою жизнь был мастером политического компромисса. Он стал епископом очень рано. Ему было немногим больше тридцати, когда он уже был опытным администратором, способным понять, чего хочет всесильный обер-прокурор Константин Победоносцев или Царское Село. Владыка Сергий фактически познакомил Григория Распутина с высшим петербургским обществом, но при этом его никогда не называли «распутинцем», сам же он избегал любых конфликтов со «старцем». Еще при династии Романовых он мог дважды стать митрополитом, но каждый раз находился другой кандидат. В 1917 году его выбирают на Владимирскую кафедру, в 1922 году он ненадолго присоединяется к обновленцам, в 1923 году после публичного покаяния возвращается в Патриаршую Церковь. К 1927 году становится заместителем Патриаршего Местоблюстителя и берет на себя ответственность за судьбы Православия в СССР.

В чем-то митрополит Сергий оказался очень наивным человеком. Он знал, что сможет договориться с любой властью. Проблема заключалась лишь в том, что власти Церковь как организация долгое время была не нужна. А потому ей ничего не стоило, например, выдать справку о регистрации Синода при митрополите Сергии: ведь можно расстрелять или посадить и одного епископа, и нескольких архиереев вместе с канцелярией. Напротив, власть могла заставлять Патриаршего Местоблюстителя говорить о том, что в СССР не было гонений на верующих. Положение владыки Сергия было похоже на положение человека, взятого в заложники. Но даже в этих условиях он смог сохранить для верующих возможность ходить в небольшое количество легально действующих храмов. Не все люди готовы были уйти в катакомбы, не все были готовы к мученичеству, так что митрополит Сергий правильно делал, пытаясь сохранить Православие в СССР как структуру и организацию.

Конечно, было ошибкой разрешать властям влиять на кадровую политику, но было бы странно видеть во всех действиях заместителя Патриаршего Местоблюстителя лишь желание найти компромисс. Митрополит Сергий действительно хотел спасти Церковь, и нельзя упрекать его за то, что его попытка окончилась неудачей.

Глава 26

Иосиф Сталин: спаситель или гонитель Церкви?

Поздним вечером 4 сентября 1943 года в Кремль к Иосифу Сталину пришли митрополиты Сергий (Страгородский), Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич).

Это были трое из четырех епископов, оставшихся на тот момент на свободе. Они не знали, почему их вызвали к советскому правителю, и были готовы к любым неожиданностям.

Об этой исторической беседе, которая продолжалась 1 час 55 минут, остался подробный отчет председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Георгия Карпова.

Сталин предлагает трем иерархам собрать Архиерейский Собор для избрания Патриарха, говорит о возможности открыть несколько семинарий и академий, разрешает регулярное издание «Журнала Московской Патриархии», обещает рассмотреть список заключенных архиереев и подумать над возможностью их освобождения.

Еще председатель Совета народных комиссаров предлагает решить и бытовые нужды православных иерархов: обеспечивает едой, несколькими машинами с горючим и зданием для Московской Патриархии в Чистом переулке города Москвы[183].

Читатель «Записки» Карпова (в исторической литературе можно встретить и такое название этого отчета) на секунду может подумать, что Сталин проявляет заботу о Церкви, ведь он обещает даже больше, чем митрополиты Сергий, Алексий и Николай просят; призывает даже проявить «большевистские темпы» при созыве Собора (что будет исполнено: Собор откроется 8 сентября, то есть через четыре дня после этого разговора). По сути, советский правитель выступил в роли «всемогущего императора» и покровителя верующих.

Но это обманчивое представление. Иосиф Сталин был жестким прагматиком, которому в данный момент понадобилась Церковь как организация. После двух с небольшим лет войны стало понятно, что СССР сможет победить фашистов. Председатель Совнаркома добивается открытия второго фронта, и демонстрация терпимого отношения к Церкви в Союзе могла стать для Советов дополнительным козырем на переговорах с союзниками.

Впрочем, многие обещания вождя так и остались на бумаге. Примирение с верующими не было для советского правителя приоритетом, но он все-таки решил пойти на тактический компромисс. Религиозный «ренессанс» 1943–1948 годов (историк Ольга Васильева говорит о «золотом десятилетии» церковно-государственных отношений, продлевая период «ренессанса» вплоть до смерти Сталина в 1953 году) оказался очень скромным по своим результатам. Вот статистические