данные из справки Совета по делам РПЦ МП об открытии новых храмов на территории СССР в 1944–1945 годах: «За 1944–1945 годы по Союзу поступило 6770 заявлений об открытии церквей (не считая повторных). При рассмотрении этих заявлений, их проверки… Советом открыто за 1944–1945 годы 529 церквей… отклонено ходатайств верующих об открытии церквей 4850… Таким образом, удовлетворено… 9,8 % всех рассмотренных ходатайств»[184]. В лучшие для Церкви годы Совет по делам Русской Православной Церкви удовлетворил менее 10% прошений верующих об открытии для них храмов.

Тем не менее сам факт встречи Сталина с митрополитами породил в народе множество слухов (которые, к слову, тщательно фиксировали в своих отчетах компетентные органы). Полагали, что власти пошли на уступки Церкви под давлением Америки, говорили о том, что в школах начнут преподавать Закон Божий[185].

Интересно, что обещаниям советского правительства не верили иностранные дипломаты, находящиеся в СССР. Такой, например, была реакция бельгийского посла: «Это все написано для нас, иностранцев, а не для русских. Это только пропаганда, которая ничего не стоит. Вот если бы Сталин дал сотни отремонтированных церквей, этим было бы сделано много»[186]. Да и сами советские граждане не были едины в своих мнениях. Многие люди были искренне благодарны Сталину за возможность открыто молиться за своих сыновей, ушедших на войну. Другие, напротив, считали, что советскому государству не стоит заниматься вопросами религии; патриотическую позицию Церкви такие люди называли не более чем приспособленчеством[187].

Между тем сам Сталин понимал важность контроля над Церковью в СССР, хотя бы для того, чтобы в будущем можно было ее быстро уничтожить. Свое отношение к религии он выразил в 1927 году в интервью американским рабочим. Делегаты из США спрашивали, может ли хороший коммунист быть верующим, не препятствует ли это уставу партии? Ответ советского руководителя был довольно противоречивым. С одной стороны, формально партия не заставляет коммунистов быть атеистами. С другой стороны, каждый коммунист должен бороться с религией, поскольку «реакционное духовенство» было и остается одним из врагов СССР[188].

В дальнейшем Сталин всеми своими действиями до 1941 года показывает, что его цель – уничтожение Церкви. В этой борьбе он не гнушается никакими методами.

14 февраля 1929 года выходит Циркуляр ЦК ВКП(б) «О мерах по усилению антирелигиозной работы», в котором религиозные организации прямо обвиняются в контрреволюции:

«Церковные и религиозные организации используют трудности социалистического строительства в целях мобилизации реакционных и малосознательных элементов страны и контрнаступления на мероприятия советской власти и компартии… Деятели религиозных организаций принимают активное участие в антисоветской работе кулачества…»[189]

На этом документе нет подписи Сталина, но, разумеется, подобный циркуляр нельзя было принять без одобрения вождя. В СССР готовилось раскулачивание крестьян, и Церковь страдала вместе с народом: храмы закрывались, запрещался колокольный звон, священники обкладывались высочайшими налогами и могли быть в любой момент лишены регистрации, что ставило их фактически вне закона.

При этом Сталин заставлял церковных иерархов, и прежде всего митрополита Сергия (Страгородского), заявлять о том, что в Советском Союзе нет гонений на верующих.

15 февраля 1930 года митрополит Сергий на пресс-конференции с представителями советской печати заявляет: «Репрессии, осуществляемые советским правительством в отношении верующих священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем порядке, как к другим гражданам за различные антиправительственные деяния»[190].

Это заявление стало ответом советского правительства на начатую Римским Папой Пием XI большую международную кампанию, направленную на поддержку жестоко преследуемых христиан в СССР. Историк Игорь Курляндский считает, что сами ответы митрополита Сергия советским и иностранным журналистам (они распространялись в письменном виде за подписью заместителя Патриаршего Местоблюстителя) составлены Иосифом Сталиным, Емельяном Ярославским и Вячеславом Молотовым, а митрополит Сергий «авторизовал» этот текст, лишь уступая колоссальному давлению со стороны властей[191].

Изъятие и уничтожение церковных колоколов.

Фото 20-х годов XX в.

Впрочем, Сталин и в своих текстах иногда мог играть роль защитника справедливости в отношении верующих. 2 марта 1930 года в газете «Правда» выходит его статья «Головокружение от успехов», где советский руководитель осуждает некоторые «перегибы» в ходе коллективизации, и в том числе говорит о том, что организацию колхозов не стоит начинать с разрушения храмов и сброса колоколов[192].

Статья породила в народе множество слухов – об отмене колхозов, об открытии всех храмов. В некоторых деревнях рассказывали фантастические истории о том, как Сталин вместе с Крупской прилетел куда-то на аэроплане и раздавал крестьянам землю.

Бывший семинарист всегда понимал значение хорошего мифа для сохранения собственной власти… Разумеется, гонения на Церковь только усилились, но статья в «Правде» сыграла свою роль: часть верующих стала считать, что их преследования – не более чем результат самоуправства на местах, о котором не знает советский руководитель.

До 1939 года продолжалось очень агрессивное наступление на Церковь. Храмы закрывались тысячами. Лишь в 1939 году, когда на территории СССР, за исключением Западной Украины и Белоруссии, осталось 380 действующих храмов, темпы антирелигиозной кампании замедлились.

Причиной этого стал не поворот Сталина к религии, а малочисленность оставшегося на свободе епископата и духовенства. Вот как описывает результаты церковной политики Сталина к 1939 году историк М.В. Шкаровский:

«Епархий как административных единиц в 1939 году уже не существовало, и отдельные приходы поддерживали нерегулярную связь с Патриархией. Незапрещенная официальная Церковь по своему фактическому положению стала приближаться к нелегальной организации, так как общение с «церковниками» считалось признаком политической неблагонадежности со всеми вытекающими последствиями»[193].

Страна готовилась к войне, и ей было уже не до верующих.

Так почему же Церковь все-таки пережила кровавые гонения и страшную войну? Можно ли считать Иосифа Джугашвили тайным христианином, который скрывал свою веру?

Закрытие Симонова монастыря в Москве. Изъятие церковных ценностей красноармейцами.

Фото нач. XX в.

У этой точки зрения, как ни странно, есть свои сторонники. В первом издании жития блаженной Матроны рассказывается, как Сталин изменил свою позицию по отношению к Церкви после встречи со святой. На самом деле такой встречи не было, и в официальное жизнеописание подвижницы этот эпизод не вошел, но до сих пор можно встретить рассуждения о том, что «великий вождь» по совместительству оказался еще и «лучшим другом верующих». Самый распространенный миф о Сталине, попавший даже в его биографию в серии ЖЗЛ, написанную Святославом Рыбасом, – это представление о тайной религиозности советского правителя. Сторонников этой точки