вплоть до начала 70‑х годов наблюдалась тенденция сокращения в рядах Коммунистической партии Чехословакии представителей рабочего класса. В 1966 г. рабочие составляли в ней лишь 31,6%. Этот процесс прогрессировал, и дело дошло до того, что к 1968 г. особенно значительную прослойку в партии составляла интеллигенция — 34%. Изменение социального состава КПЧ привело к усилению оппортунистического крыла в ней…» (с. 160). Известно также, что одновременно сильно сократился процент рабочих в бюро и комитетах первичных партийных организаций промышленных предприятий Чехословакии, где рабочие потеряли имевшееся ранее преобладание. Все это снизило боеспособность партии.

Отмечая, что состав рабочих в партии во многом способствует осуществлению её руководящей роли в социалистическом строительстве, Ц. Василёва в то же время подчёркивает, что этот момент не следует абсолютизировать. «Преобладание в партии рабочих ещё вовсе не гарантирует автоматически характер и роль руководителя социалистического строительства. Необходимо, чтобы коммунистическая партия была действительно марксистско–ленинской, так как даже при явном преобладании рабочих в той или иной партии она может иметь характер явно оппортунистической, реформистской, социал–демократической, а не коммунистической. Именно поэтому ревизионисты ведут упорную борьбу против марксизма–ленинизма как идейно–теоретической основы деятельности коммунистической партии, за подмену его своими антимарксистскими теориями» (с. 161).

С целью подрыва социализма и руководящей роли коммунистической партии ревизионисты проповедуют идею о том, что партия не должна вмешиваться в работу государственных органов, направлять в них своих представителей, определять и контролировать политическую линию их деятельности, т. е. стремятся вырвать из рук рабочего класса и его партии государственный аппарат. В тех же целях ревизионисты пытаются лишить социалистическое государство экономических, базисных функций. Ведь утратив руководство фундаментом общества — экономикой, рабочий класс неизбежно утратит возможность руководства обществом в целом. Вот почему для всех ревизионистских «моделей» социализма характерной является «тенденция к устранению хозяйственно–организаторской функции социалистического государства…» (с. 266).

По существу, к тем же результатам приводит неклассовая трактовка ревизионистами государства. В то время как правые ревизионисты полностью отрицают необходимость диктатуры пролетариата, некоторые ревизионисты признают, что власть рабочего класса может быть необходимой лишь в переходный период от капитализма к социализму, но после ликвидации эксплуататорских классов и победы социализма в экономической области необходимость в ней отпадает, и что после такой победы нужно дать простор различным «промежуточным и средним формам». Как правило, ревизионисты ссылаются на «чехословацкий эксперимент», который, по их мнению, вполне «вписывается в рамки тенденции создания новых форм государства». Сами же чехословацкие оппортунисты высказались более определённо по этому принципиальному вопросу. «Они попросту объявили диктатуру пролетариата пройдённым этапом в Чехословакии и даже ’’исторически изжитой политической формой социализма»» (с. 188). Подвергая критике эти позиции, Цвета Василёва отмечает: «Величайшей исторической задачей диктатуры пролетариата является, конечно, построение социалистического общества, и необходимость в ней не отпадает, пока полностью не будет решена эта задача. Кроме того, диктатура пролетариата необходима и как средство ведения классовой борьбы в ходе строительства социализма. Как подтвердили те же чехословацкие события, классовая борьба не замирает сразу же после ликвидации эксплуататорских классов. Нельзя не учитывать и ответственных задач в современных условиях, связанных с необходимостью защиты социалистических завоеваний от внешних врагов. Поэтому в странах, где завершается строительство социализма, политическая система по своей сущности, характеру и роли является диктатурой пролетариата» (с. 189). При этом никогда нельзя забывать, что нет вообще абстрактной диктатуры или абстрактной демократии. Они всегда имеют определённый классовый характер и классовое содержание. Демократия для одних непременно оборачивается диктатурой для других и наоборот. Ревизионисты борются против диктатуры пролетариата, чтобы исключить революционное насилие над антисоциалистическими силами. Они объявляют так называемую «демократию для всех» (см. с. 195). Но чистая демократия, указывал В. И. Ленин, — это не более как «чистая бессмыслица» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 261). Ц. Василёва в подтверждение этого приводит соответствующие ленинские положения. «Демократия, — писал В. И. Ленин, — есть форма государства, одна из его разновидностей. И, следовательно, она представляет из себя, как и всякое государство, организованное, систематическое применение насилия к людям» (Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 33, с. 100). Вопрос поэтому стоит только так: либо рабочий класс открыто и прямо будет осуществлять насилие над врагами социализма, пресекая антисоциалистическую деятельность, либо враги социализма, антисоциалистические силы будут совершать насилие над рабочим классом, его союзниками с целью извращения и деформации социализма и подготовки условий капиталистической реставрации.

Ещё в «Манифесте Коммунистической партии» К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что коммунисты тем и отличаются от других партий, что в борьбе пролетариев различных наций они выделяют и отстаивают общие, не зависящие от национальности интересы всего пролетариата (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2‑е изд., т. 4, с. 437). В. И. Ленин особо подчёркивал, что общее относится к глубочайшей сущности социализма. «Усматривая «национальные» особенности и в самой сущности социализма, ревизионисты фактически пытаются отрицать и его общие закономерности» (с. 264). С этим, подчёркивает Ц. Василёва, необходима самая решительная и непримиримая борьба.

Рецензируемая книга не свободна от известных недостатков. Не очень чётко очерчены границы рабочего класса. Утверждается, что часть инженерно–технической интеллигенции по своему социально–классовому положению «ничем не отличается от пролетариата…» (с. 69). Это явная ошибка, тем более обидная, что содержится в книге, призывающей быть непримиримыми к ревизионистским взглядам. В целом же наш арсенал обогатился и в методологическом, и в теоретическом отношении. Книга Ц. Василевой — важное подспорье в идеологической борьбе.

В. БЕЙДА. ПОЛИТИКА И ИДЕОЛОГИЯ. М., «Прогресс», 1979[158].

Семидесятые годы XX столетия ещё раз на практике доказали, что идеологическая борьба есть борьба классовая. Ещё раз неопровержимо подтвердили это события в Чехословакии в 1968–1969 годах. Один из руководящих работников ЦК КПЧ, Васил Бейда, в своей книге «Политика и идеология» убедительно показывает, что «последовательное идейное преодоление правооппортунпстического и ревизионистского балласта кризисных лет, разоблачение носителей немарксистских взглядов является делом не только прошлого, но также постоянной и актуальной задачей настоящего».

Автор отмечает, что современный ревизионизм особенно отчётливо заявил о себе в 1956 году, когда враги коммунизма развязали грязную антикоммунистическую кампанию, повели широкое идеологическое наступление против социализма. Извращение исторического прошлого было нужно ревизионистам для создания теории, которая обесценивала бы все позитивное, что было создано социализмом, для пропаганды идеи о том, что якобы необходим «новый» социализм.

Всех, кто стоял на прочных марксистско–ленинских позициях, ревизионисты относили к «консерваторам».

Современные ревизионисты вытащили на свет и расхваливают старый идеологический хлам — имевшую в период борьбы с феодализмом прогрессивное значение идею прав человека как надклассовых, естественных, прирождённых прав. То, что на все лады перепевают современные ревизионисты, взято из «Декларации