Осталось понять – мертвый или по правде мертвый?

Подал сигнал опасности, рассредоточились. Нашли почти сразу.

Дядька лет пятидесяти. Одет как сейчас все одеваются. Я включил фонарик с инфракрасным фильтром, присел. Несколько пулевых, потом в голову. Следы волочения – скорее всего расстреляли и бросили тут. Еще какой-то запах привлек мое внимание как необычный, но знакомый. Я пощупал, поднес к носу.

Моча.

Значит, еще и мочились на труп.

Твари.

Знаете, за что они его? За то, что ватник. В их понимании любой, кто повзрослел в СССР, – ватник, неисправимый. Они их и убивают. Рабы из таких людей плохие – да и не идут такие люди в рабы.

Ненависти не было, я давно запретил себе ненавидеть. Просто еще раз я убедился в том, что для нас и фашистов слишком мала эта Земля – даже сейчас.

Должен остаться кто-то один.

И тут мы услышали хорошо различимый в ночи звук двигателя.

Тарас был «зи Львива».

Он не был бандеровцем в том понимании, в каком его понимают русские – потому что то, что для русского фашизм, для хлопчика из Львова – просто жизнь как она есть. Здесь молодожены фотографируются у памятника воинам УПА, что вы еще хотите?

Тарас вырос в Сихове – это такой львовский пригород, застроенный при Брежневе – кровавая советская оккупационная власть, понимая уникальность Львова, решила не застраивать его массово, а построить город-спутник и соединить его линией метро. Да, и во Львове тоже планировалось метро, его стройку начали в конце 80-х. Одна эстакада до сих пор стоит – там сейчас стоянка.

Отец их бросил, мать никогда не говорила о нем. Когда закрыли завод, мать уехала працювать в Италию, оставив Тараса на попечение деда с бабкой. Деньги высылала, устроилась там нормально, но ребенок там не был нужен. Фактически Тараса воспитала улица. В пятнадцать он совершил первое серьезное преступление – групповой разбой. Не сел, потому что один из соучастников был мажором, у него отец – аж «зам головы миста». Отмазал.

В школе Тарас учился плохо, но это никого не интересовало. Получив аттестат, он поступил туда, где не надо было много ума – в Львовский институт физкультуры. Каждый год девятого мая преподаватели по молчаливой, никем не разрешенной традиции отпускали студентов с уроков, и они шли избивать ветеранов ВОВ и «ватников». Тарас ходил со всеми, но особой политической подоплеки в его действиях не было – все били, и он бил.

Точно так же, особо не разбираясь, он оказался на майдане. Ему, как и другим хлопцам, сказали, что москали подкупили Януковича, и он не подписал «угоду с Европой» и теперь работы в Европе можно не ждать. А во Львове другой работы не было, большинство студентов и не думали после окончания вузов искать работу на Украине. Потому на известие о «зраде Януковича» откликнулись болезненно и поехали искать правды на майдан.

Там Тарас вступил в сотню самообороны «Львивска брама». За участие в боях с милицией ему не платили – но давали по сорок, по пятьдесят гривен на человека на пиво и сигареты. Про то, что должны были давать больше, но все дербанили сотники и «сцена» – Тарас не знал.

Про то, что он сейчас совершает преступление как минимум по трем уголовным статьям – Тарас тоже не знал. В его примитивном, но логически законченном крестьянском понимании – высшим органом власти в стране является народ. И то, что тут происходит, – это наподобие сельского крестьянского схода, на котором решают, как дальше жить. И что они решат – власть то и должна делать. А то, что тут нет и одного процента жителей Украины – так что же с того. Никому ведь не запрещено прийти на майдан. Ты придешь – ты и будешь решать…

Так что он и тут действовал, как все, – носил щит, дрался, кидал коктейли Молотова, избивал…

Что произошло 18–20 февраля 2014 года – Тарас точно не знал, но догадывался. 17 февраля приехал хлопец со Львова (Тарас его знал, он всякими анаболиками и наркотиками в университете торговал), привез две сумки с оружием, с пистолетами. Раздал надежным пацанам, в том числе и Тарасу. Тарас не знал, что он попал в число «надежных пацанов», потому что его пробили по базам и выяснили, что он ранее привлекался за групповой разбой. Его должны были убить или захватить 20–21 февраля во время разгона майдана и показать по телевизору вместе с другими такими же – как пример львовского зверья, бесчинствующего в центре столицы. А тот хлопец со Львова – давно уже крыса подментованная и работает на Антибиотика[22]. А пистолеты эти пропали из оружейки львовского «Беркута» – потом, когда стало понятно, что в Киеве не выгорело – оружейку дограбили и подожгли.

На следующий день, 18-го, была «мирная хода», закончившаяся побоищем, а затем – страшные дни 19–20-го числа, когда майдан отстаивали все, как могли. Перелом случился в ночь с 19-го на 20-е, когда БТР не смог пробить баррикаду, а потом и утром 20-го, когда дрогнул и начал отступать днепропетровский «Беркут» – по нему открыли огонь. Тарас знал, что огонь открыли несколько человек со Львова, которые были под началом сотника Парасюка. У них были автоматы и охотничьи карабины. Потом – он видел Парасюка и его людей с оружием в гостинице «Украина» – после этого из окон гостиницы начали стрелять в спины протестующим. Он, кстати, думал, что часть таких выстрелов могла прийтись в спину побратимам случайно, потому что был полный бардак, никто не знал, где свои, где чужие – а у сотника Парасюка в группе военный человек был только один. Остальные студенты, которых Парасюк знал по львовскому КВН. Если таким дать оружие – они такого настреляют!

Сам он тоже в ночь с 19-го на 20-е произвел из пистолета несколько выстрелов в работников милиции. Но не знал – попал или нет.

А потом Янукович просто попал – его предали. Те же самые люди, которые и спровоцировали майдан кровавым разгоном студентов. Сначала не подвезли титушек, которые должны были стать ударной силой разгона майдана. Потом – предало СБУ, сняли охрану с правительственного квартала. Янукович, когда понял, побежал в Харьков, но там его никто не ждал…

Пришлось бежать в Россию.

На майдане это стало неожиданностью, многие не верили. Многим было просто не до того – страшные дни 18—20-го обошлись в сотни раненых, десятки убитых – страна впервые столкнулась с таким проявлением массового насилия, да еще в центре столицы. Украина ведь не Россия, если в России морду бьют, то в Украине стараются всегда по-хорошему договориться, это тоже наследие крестьянского мира. Но радоваться пришлось недолго – буквально через несколько дней в Крыму появились «зеленые человечки». Путин «захопил Крым».

Прямо на майдане начали записывать в добровольческие батальоны. Оперативно восстановили Национальную гвардию – с одной небольшой поправкой. В начале девяностых Украина была единственной страной постсоветского пространства и одной из немногих в мире, где у парламента (Рады) были собственные войска. Национальная гвардия тогда подчинялась не президенту, а Раде. Теперь Нацгвардию восстановили – но уже под президента. Вчерашние хулиганы учились сражаться, подчас рука об руку с милиционерами, которых дубасили на майдане еще месяц назад. Учил их генерал Кульчицкий – он потом погибнет, его именем назовут первый майданный батальон.