– Подловил, – согласился я. – Итак, бди и жди нашего возвращения!

Решетка заскрипела, поднимаясь, копыта Зайчика простучали по превратившимся в матовое стекло доскам моста. Я оглянулся пару раз, а когда замок отдалился, пригнулся, зарылся в пышную гриву и шепнул:

– На север… На север, мой дорогой Зайчик… Встречный ветер все усиливался, я страшился поднять голову, только рев урагана, затем свист и визг, а внизу неумолчный шелест. Я не знаю, сколько так мчались, наконец, тело занемело настолько, что мои руки на конской шее закоченели и стали разжиматься. Я прошептал:

– Стоп… Надо перевести дух.

Зайчик резко начал сбавлять скорость, визг перешел в рев, потом и тот утих, Зайчик остановился, я подивился внезапному безветрию, губы еле шевелились, но со второй попытки в ладони опустилась чашка с горячим кофе.

Над Зайчиком струится перегретый воздух, как над выпавшим из костра накаленным камнем. Он повернул голову, глаза багровые, в них бушует неистовый огонь, словно я заглянул через них в плавильную печь.

Кофе прогрел застывшую глотку, вторая порция согрела желудок. Я подумал насчет третьей чашки крепкого бодрящего напитка, но это уже допинг, надо уметь на своих ресурсах.

– Погнали дальше, – сказал я со вздохом. – Если бы я тоже умел так разогреваться…

Еще пару раз остановился ближе к полудню, снова напился горячего кофе, пятый раз пустил в обычный конский галоп, когда закат уже начал окрашиваться в багровый цвет.

Надо бы заскочить в какой-нибудь город по дороге, расспросить: в том ли направлении двигаюсь. Я вертел головой по сторонам, когда впереди начал вырастать необычный серый столб. Я успел рассмотреть статую человека, торопливо крикнул:

– Зайчик,стой, стой!

Он остановился как вкопанный, я едва не перелетел через его голову. Скалу из серого гранита умело обтесали так, что теперь это огромный косматый мужик с молотом в руке и скверной усмешкой. Широкие мускулистые плечи и вздутая грудь говорят о неимоверной силе, а внизу на постаменте старинными рунами высечено: «Тор, сын Одина».

– Так, – сказал я с облегчением, – похоже, я знаю, где мы… Едем верно, скоро покажется и сам стольный град.

Можно бы ехать, но странное чувство удержало, я смотрел на Тора, самого могучего из северных богов, пытался собрать в кучку новые мысли, что разбегаются, как тараканы. Сейчас вот чудится, что христианство выросло совсем не из смирения, как ему приписывают. Ну не могу я преклонить колени перед этим мужиком, пусть он даже в сто раз сильнее меня! Мужчине всегда трудно преклонить колени перед другим мужчиной. Он может преклонить их перед женщиной, ребенком или старцем, что уже как бы не мужчина, но не перед таким же здоровяком, налитым грубой силой и с такими мышцами. Даже если преклонишь из уважения, все равно останется гаденький подтекст, что преклоняешь из страха перед его мощью.

Совсем другое дело – преклонить перед Господом Богом, что уж точно не здоровенный мужчина, а некий святой дух… даже не дух, а вообще нечто лучшее, что есть в человеке, то есть душа… Это как бы преклонить колени перед Идеей, перед своим служением чему-то чистому и великому, что есть одновременно и Бог, и то, к чему стремишься всей душой, всем сердцем и всеми фибрами.

Рыцарство настолько щепетильно в таких делах, что даже отправляясь на отвоевывание Гроба Господнего от неверных, относилось к Христу с покровительственным сочувствием, как к несчастному, которого надо спасти. Даже колени преклоняли не перед ним, а перед Пречистой Девой. А перед Христом… гм… хоть и Бог, но все-таки мужчина, а к мужчинам в крови чувство соперничества, мы ж из той глины, из которой Сатана налепил потом обезьян, стараясь создать свое человечество.

– Из гордости выросло христианство, – сказал я вслух, чтобы самому услышать такую крамольную мысль, – из гордости и чувства достоинства… А смирение, послушание – брехня, все брехня. Из смирения только буддизм вырастет…

Задолго до крепости Зорр я начал останавливаться, сверять направление, и наконец узнал знакомые места, когда выехал из Зорра в поисках доблестнейшего рыцаря, верного слуги церкви, отважного сэра Галантлара.

Небо в облаках, запад воспламенился, а красное крохотное солнце неумолимо приближается к пылающей земле, словно намеревается окунуться в озеро расплавленного металла.

– Быстрее, – поторопил я, но не столько Зайчика, как себя, – не лето, ночь зимой не наступает, а прямо прыгает на плечи.

Зайчик наддал, на фоне пылаюшего неба, словно мы повернули на запад, грозно заблистали огнем каменные башни Зорра, приблизились. Снег скрыл выжженную землю, но кое-где ветер сдул все до земли, и я содрогнулся, видя прокаленную до твердости камня почву. Стена, самая толстая из всех, что я видел, с оплавленными камнями, кое-где вмятины, словно неведомая магия размягчила в каком-то месте гранит до вязкости мокрой глины, а затем туда камнем из катапульты…

Ворота в следах жестоких боев, высокие башни закопчены. Я привстал на стременах, лагерь противника все-таки на почтительном расстоянии от ворот и от стен. Десяток шатров, около сотни костров, с таким войском столицу Зорра не взять.

Сердце сперва ликующе подпрыгнуло: Зорр выстоял, хотя что-то в этом неправильное. Зорр не сдался, несмотря на пленение короля Шарлегайла. На башнях гордо реют его флаги, со стен на лагерь противника смотрят часовые. В лагере возле самого высокого роскошного шатра развевается имперское знамя грозного Карла. Такое войско не даст выйти обессиленным отрядам Зорра, но штурмовать, понятно, уже не сможет.

Я пустил коня в галоп, часовые на стене сразу повернулись в мою сторону. У ворот я остановился, крикнул:

– Свой!.. Сверху крикнули:

– Кто это «свой»?

– Здесь меня произвели в рыцари, – крикнул я. – Если помните, кто привез вам мощи Тертуллиана, я был с ними!

– Это было давно, – ответил стражник. – Назови имя!

– Да кто помнит мое имя, – ответил я тоскливо. – Сэр Ричард Длинные Руки!

На стене заговорили, а в лагере несколько человек вскочили на уже оседланных коней и понеслись в мою сторону. Со стены кто-то побежал вниз во двор, грохоча сапогами по каменным ступеням. Я на всякий случай снял с плеча лук и натянул тетиву.

Со стены крикнули:

– Сейчас откроем калитку!..

– Жду, – ответил я.

Со стены зло закричали стражникам ворот:

– Да побыстрее там! У нас нечем их отгонять, убьют парня…

Со стороны лагеря ко мне несутся пятеро, доспехи легкие, кони тоже сухие, поджарые, быстроногие. Я натянул тетиву, выждал чуть, пусть все пятеро войдут в зону поражения, разжал пальцы и тут же выхватил вторую стрелу, выстрелил и выхватил третью.

Только пятый всадник ощутил неладное, начал натягивать повод, повернул коня. Стрела ударила его сбоку в шею.

Калитка со скрипом отворилась, я пригнулся и, протискиваясь вместе с конем, посоветовал: