– Я знаю, что ты делаешь, – зло бросает она, не размыкая век.

– И что же?

– Ты меня провоцируешь!

– И как? У меня получается?

– Нет!

– Жаль, – отвечаю и забираюсь под одеяло, отбросив к ногам покрывало.

Подкладываю под спину несколько подушек и достаю из прикроватной тумбочки планшет. Пока грузится календарь, изучаю профиль Веры. Она сидит на банкетке в изножье кровати со все еще закрытыми глазами.

– Открывай, Ангел, я уже под одеялом. Можешь воспользоваться ванной.

– Там есть защелка?

– Ага, шпингалет, – язвлю я.

Вера поворачивается ко мне лицом и бросает на меня грозный взгляд, а я ухмыляюсь.

Ну неужели, мой Ангел, ты думала, что я целую неделю буду преспокойно существовать рядом с тобой, даже не пытаясь перевести наше общение в горизонтальную плоскость? Ты, видимо, забыла, как сильно я хочу тебя. Я не сдался и не смирился, просто перегруппировываюсь.

Надеюсь, до нее доходит смысл моего взгляда. Думаю да, потому что Вера резко поднимается на ноги и мчится в ванную.

– Не смей заходить!

– Не буду. Ты в безопасности, не волнуйся. Светло-зеленая щетка в стаканчике твоя. Татьяна сегодня поставила новую.

– Спасибо, – сквозь зубы цедит Вера и закрывает за собой дверь в ванную.

Я пытаюсь сосредоточиться на календаре, в который вношу изменения, чтобы на эти семь дней максимально освободить себя от работы, и стараюсь не слушать шум воды и не думать, что за дверью обнаженная Вера. Еще бы кто-то объяснил это неугомонному органу ниже пояса, вообще было бы хорошо. Когда я пытаюсь вести переписку с Лилей, шум воды наконец стихает, и я потихоньку включаюсь в работу. Переносим несколько встреч, какие-то перепоручаю Толику, и вот уже я практически свободен на неделю.

Вера выглядывает из ванной.

– Я не взяла ничего, во что можно было бы одеться.

Помимо воли мой взгляд скользит вниз по женскому телу, насколько достает. Ангел завернута в большое полотенце и мне, к сожалению, ни черта не видно из того, что я хотел бы рассмотреть. Снова мысленно успокаиваю себя, призывая проявить все доступное терпение. Позже все будет, нужно только немножко подождать и понажимать на правильные кнопки.

Поднимаюсь, и Вера с хлопком закрывает дверь в ванную. Прохожу к комоду, достаю футболку и несу в ванную. Чтобы не смущать Веру еще сильнее, стучу и приоткрываю дверь так, чтобы осталась лишь щелочка для руки. Передаю футболку и, как только моя ладонь пустеет, возвращаюсь в кровать. Мне сложно сдержаться, чтобы не ворваться в ванную, не сорвать с Веры полотенце, не усадить на столик возле раковины и не ворваться со всем остервенением, которое скопилось во мне. Еще немного продержаться, а потом можно будет творить любые безумия.

Закончив дела, откладываю планшет, гашу свет со своей стороны и укладываюсь на спину. Прикрываю глаза и пытаюсь убедить себя, что сегодня ложусь так рано лишь потому, что мне нужен отдых, а не время для того, чтобы придумать, что делать дальше с Ангелом. Слышу, как открывается и закрывается дверь ванной комнаты, потом – тихие шаги, которые глушит ковер с высоким ворсом. Матрас рядом прогибается, и Вера скользит под одеяло. Я специально не открываю глаза и не позволяю себе думать о том, в каком виде она лежит рядом со мной. Мне действительно нужен короткий тайм-аут, потому что все, что происходило до этого момента, было чистой импровизацией, а теперь пришло время продумать план.

– Спокойной ночи, – шепчет Вера, погасив свет со своей стороны.

– Спокойной, Ангел, – отвечаю тихо и забрасываю руку за голову. Такое пожелание звучит как издевательство. Откуда взяться покою, когда рядом мой Ангел? Теплая, влажная после душа и одетая только в тонкую трикотажную футболку. Мою! Сейчас сердце еще грохочет как ненормальное, но должно же оно когда-нибудь успокоиться.

Саундтрек к главе: Imany – Don’t be so shy (Filatov & Karas remix)

Вера

Ожидаемо я просыпаюсь, укутанная в удушающие объятия Тимура. Мне жарко и нечем дышать, но впервые за много лет я чувствую себя защищенной и умиротворенной. Совершенно не хочется шевелиться, чтобы не разрушить то, что сейчас происходит. Наверное, это неправильно, ведь я так долго боролась со своей зависимостью от этого мужчины, но прямо в эту секунду мне совершенно наплевать на последствия, слишком хорошо я чувствую себя в его объятиях.

Несколько минут я смотрю на дверь, ведущую в гардеробную комнату, изучая рисунок на темном дереве. Взгляд падает на кресло в углу, на полку неправильной геометрической формы, блуждает по светло-серой стене, натыкаясь на пару картин, которые выглядят скорее яркими брызгами красок на холсте. Обстановка в доме очень стильная, явно тщательно подобрана кем-то сведущим во всем этом. Из общей картины выбивается только мой кабинет, в нем особенно уютно. Обилие света и воздуха, он исполнен в светлых, нежных тонах, наполнен атмосферой заботы. Не знаю, от чего это зависит. Но даже пройдясь по дому во время экскурсии, которую провел Тимур, я понимала, что остальным комнатам не хватает того тепла, которое есть в моем кабинете. Вот еще спальня Тимура, в ней тоже хорошо, и спится так сладко. Или всему виной мужчина, который прямо сейчас шумно втягивает носом воздух, зарываясь поглубже в мои волосы.

Его объятия становятся крепче, и мое сердце срывается в галоп, когда я осознаю, что Тимур просыпается. Будет ли наше утро неловким? Футболка на мне задралась, и сейчас я прижимаюсь голой попкой к утреннему свидетельству возбуждения, от которого закипает кровь в венах. Конечно, я хочу его. Даже глупо предполагать, что может быть иначе. За все восемь лет лишь один раз у меня был секс. С Тимуром. С другими просто не смогла. У меня никогда не было порыва заняться сексом ради секса, для меня всегда были важны чувства. Не потому, что я чересчур чистоплотная или ханжа, но я так натерпелась секса по принуждению от своего мужа, что теперь, для того, чтобы раздеться перед мужчиной, мне нужно проникнуться к нему доверием. Но, к сожалению, те, к кому в эти годы я проникалась особым доверием, не вызывали во мне желания. Такой вот замкнутый круг.

Пальцы Тимура пробираются под футболку и выводят нежные круги на моем животе. Мы оба делаем вид, что спим. Как дети, ей-богу. Ни один из нас не признается, что проснулся, как будто боимся спугнуть магию утра. Мой живот подрагивает от этих прикосновений, дыхание учащается, как и у Тимура. В какой-то момент его ласки становятся более смелыми, теперь пальцы очерчивают контур груди, заставляя кожу покрываться мурашками. Я непроизвольно ерзаю, вжимаясь в бедра Тимура, а он глубже зарывается лицом в волосы и наконец касается задней части шеи своим горячим дыханием, настойчиво ведя губами по чувствительной коже.

Тимур переворачивает меня на спину и нависает сверху, глядя в мои глаза своими почерневшими от желания. Рука сжимает мое бедро, пока я медленно скольжу ладонью по его предплечью. Тимур наклоняется ниже, наши губы уже в паре сантиметров, взгляды как будто склеились и не отпускают друг друга, но внезапно тишину комнаты разрывает звонок телефона. Тимур сжимает челюсти и зажмуривается, тихо матерясь.