Со своего телефона ей ни в коем случае звонить нельзя, она запросто выяснит, кто звонил, и нанесет ответный удар… Надежда представила, как особа из ресторана тянется к ее горлу длинными пальцами с наманикюренными ногтями…

Надежда взглянула на собственные ногти – и расстроилась. Она так увлеклась своим расследованием, что запустила себя! Ей давно пора было сделать маникюр! Ну и еще кое-что…

Через полчаса Надежда вошла в знакомый салон красоты.

Ее маникюрша Верочка выглянула в коридор:

– Надежда Николаевна, что же вы не позвонили? У меня сейчас другая клиентка.

– Да у меня свободное время появилось, я и решила зайти.

– Я минут через двадцать освобожусь. Подождете?

– Конечно, подожду.

Верочка исчезла, зато к Надежде вышла администратор Светлана.

– Надежда Николаевна, хотите чаю или кофе?

– Нет, спасибо, ничего не хочу. А можно я вашим телефоном воспользуюсь? Мой разрядился.

– Пожалуйста, – Светлана подала Надежде телефон салона и вернулась к себе.

Надежда набрала номер, который нашел для нее Вадим. Из трубки неслись длинные гудки. Надежда уже хотела сдаться и нажать отбой, но тут раздался щелчок, и хриплый нетрезвый голос произнес:

– Але-у! Это хто? Это ты, что ли, Люся?

Да, голос принадлежал определенно нетрезвому человеку, а ведь еще первая половина дня… И когда он успел набраться?

– Нет, это не Люся! – отчеканила Надежда строгим официальным голосом. – Можно попросить гражданку Журову? Валентину Павловну Журову?

– Люсь, да перестань прикалываться! Я же тебя узнал. Люсинда, ты чего мне звонишь-то? Я думал, ты после того раза мне больше не будешь звонить… думал, ты сильно обиделась… но ты на меня, Люсинда, не обижайся. Ты не думай, что я от тебя убежать хотел, я тогда просто знакомого встретил…

– Говорят вам – это никакая не Люся! – раздраженно проговорила Надежда. – Мне нужна Журова.

– А ее нет, – дурашливым голосом протянул собеседник. – Я за нее! Это точно не Люся?

– Говорят вам – нет! А вы кто такой?

– Вот интересно! Она мне звонит и спрашивает, кто я! Это ты скажи, кто такая?

– Гражданин, прекратите безобразничать! Я при исполнении! – Надежда добавила в голос вселенского холода. – Инспектор Гусенкова, налоговое управление, четвертый отдел! А вы кто такой?

– Лаптев я… Лаптев Анатолий Иванович… – испуганно проговорил мужчина.

– Говорите, гражданин Лаптев, где Журова? И время не тяните, у меня время дорогое!

– А я знаю? – собеседник Надежды резко поскучнел. – Я у нее, это самое, квартиру снимаю. А вам она зачем нужна? По какому, это самое, вопросу?

– По вопросу злостной неуплаты налогов! Говорят же, из налогового управления я! Так где Журова?

– Из налогового? – испуганно протянул мужчина. – А я ничего не знаю… говорю же – квартиру снимаю у нее, это самое…

– Ах, снимаете? А договор аренды или найма жилой площади у вас имеется?

– Какой такой договор? Не знаю никакого договора! Я деньги плачу, и все…

– А вы знаете, что наем жилплощади без договора – это административно наказуемое правонарушение? Вы знаете, что за это полагается большой денежный штраф? А при повторном нарушении – вплоть до лишения свободы!

– Ничего я не знаю… какой штраф? Какое лишение? Чего вам от меня нужно? – мужчина явно впал в панику.

– Я вам ясно сказала – мне нужно связаться с гражданкой Журовой. Где мне ее найти?

– Известно где, – выпалил мужчина. – В скворечнике…

– Что? – переспросила Надежда. – Мужчина, вы что, надо мной издеваетесь? В каком еще скворечнике? Она не птица, чтобы жить в скворечнике!

– Да не в том скворечнике, где птицы! Она в том «скворечнике», который на Удельной!

Только тут до Надежды дошло, что ее собеседник имеет в виду психиатрическую больницу имени Скворцова-Степанова, которую в народе действительно называют «скворечником».

– В психушке, значит? – уточнила она на всякий случай.

– Ну да, я вам про это уже сколько времени толкую! Она там почти все время, то по полгода не вылезает, то по году.

– А как же вы с ней связываетесь?

– А зачем мне связываться? Мне это ни к чему. Мне и без нее есть с кем связываться. Я ей за полгода вперед заплатил и живу…

Надежда поняла, что неуловимая особа, в прошлый раз воспользовавшаяся документами умершей женщины, на этот раз воспользовалась паспортом душевнобольной Валентины Журовой. А что? Если проверят – все в ажуре, с такими документами и полиция ничего не поймет. Ловкая бабенка… Неужели она опять выйдет сухой из воды?

– Но если она душевнобольная, – выпалила Надежда, – у нее должен быть законный представитель! Доверенное лицо!

– Представитель? – переспросил мужчина, и по его неуверенному тону Надежда поняла, что попала в цель.

– Но вы, конечно, можете мне ничего не говорить, – продолжила она многозначительным тоном. – В отсутствие представителя вся ответственность ляжет на вас. Тогда я отправляю к вам опергруппу, и мы оформим арест…

– Какой арест? Какая опергруппа? – заверещал мужчина. – Я знать ничего не знаю! Вам, наверное, Татьяна нужна…

– Татьяна? – переспросила Надежда, насторожившись. – Какая Татьяна? Татьяна Степановна?

Она старалась не спугнуть собеседника и действовала осторожно, как рыбак, который боится спугнуть крупную рыбу. Надежда знала, что всегда лучше сделать вид, что ты все и так знаешь. Собеседник скорее поправит тебя, чем ответит на прямой вопрос.

Так оно и получилось.

– Почему Степановна? – перебил ее мужчина. – Не знаю я никакой Степановны! Татьяна Леонидовна… это которая без Валентины тут всем распоряжается… но только она не велела свой телефон никому давать!

– Ну, это, конечно, ваше право, – процедила Надежда холодно. – Значит, тогда я все же высылаю опергруппу. Только вы никуда не уходите, а то придется оформить попытку побега… а это уже совсем другая статья, и срок там другой грозит…

– Нет, не надо опергруппу! – сломался собеседник Надежды. – Не надо попытку побега! Не надо срок! Записывайте телефон Татьяны… – и он продиктовал номер мобильного телефона.

Едва из телефона понеслись сигналы отбоя, Толик Лаптев глубоко задумался, что было для него вообще-то нехарактерно.

Татьяна Леонидовна не велела ему давать кому-либо ее телефонный номер. Но эта суровая тетка из налогового управления так на него наехала, что Толик забыл о строгом предупреждении. Надо же – она даже грозила выслать к нему опергруппу!

А что, если она и правда осуществит свою угрозу? Толик очень боялся всяких государственных служб и старался избегать любых пересечений с ними.