– Не слушай лукавый голос, честная дева! – громом загремело вдруг из-за двери.

В открывшуюся створку, деликатно поглядывая на столы, скакнул единорог, и он был прекрасен! Но ещё прекраснее был сидевший на нём рыцарь в сияющих доспехах, лицом подозрительно напоминающий наследного принца Редьярда. В руке юноша держал огненный меч, и как-то сразу было понятно, что он – посланец Богов, защищающий вдов, сирот и котиков от произвола злодеев любого пошиба.

Зрители пооткрывали рты. Женщины спешно поправляли причёски и декольте, мужчины надували грудь колесом и косились на рукава собственных одеяний, разыскивая в них бицепсы.

– Злодей, я знаю, это ты взываешь к несчастной Аллилуиэль, прикидываясь богом! – воскликнул рыцарь, потрясая мечом и мышцами. – Вызываю тебя на бой, поганое чудовище, проклятый еретик, нечестивое животное, отрыжка богов и крысиная харя!

Единорог, пользуясь случаем, торопливо сжёвывал хлеб из плетёнок на близстоящих столах. Захваченные представлением зрители на него внимания не обращали.

– А-а-а! – вздрогнули стены харчевни. – О-о-о! Э-э-э! Ты помешал мне, человечишка, и за это пойдёшь на студень!

В очаге пыхнуло пламя, и будто бы из него выпрыгнул к эльфийке зверски оскалившийся Гентукки. Артистический талант у него был – женщины закричали, а мужчины повскакивали со своих мест, схватив кто меч, кто дубину, кто вилку – кому что под руку попалось. И это при том, что на великана магистр не наложил ни чар, ни грима. Даже человеческие черепа, висевшие на его поясе, и те были настоящими – Дрюня успел узнать это во время вечерних привалов и долгих вкусных чаепитий у костра.

Схватив эльфийку за серебряную косу, Гентукки притянул её к себе, недвусмысленно потёршись внушительным гульфиком о её попку, и попытался поцеловать. Страшно закричав, та развернулась и огрела его сцепленными в замок руками по… Из-за разницы в росте удар попал троллю в грудь.

– А ты страстная! – облизнувшись, заявил тот. – Мне это нравится!

Между тем рыцарь красиво спешился и, подойдя к парочке, тыкнул в тролля мечом.

– Отпусти её, негодяй! Или…

– Или что? – поинтересовался тот, одной рукой удерживая несчастную девственницу за запястья, а другой шаря по её телу.

– Или ты погибнешь! – воскликнул юноша, бросаясь в бой.

Гентукки отшвырнул рыдающую эльфийку в сторону, и она приземлилась аккурат на колени самого богато одетого из гостей. Тот так обрадовался, что, забыв про бой, принялся утешать её бокалом вина. Его счастье, что он был без супруги! Остальные мужчины косились на счастливчика, как на злейшего врага.

В зале трактира то сверкали молнии, то темнело, и страшные тени с горящими глазами носились, истошно крича и таская со столов мясо, хлеб и овощи. Магистр Иживолис, если и был магом не сильным, в чём, правда, Дрюня сомневался с их первой встречи, иллюзии создавал первоклассные!

Бой между добром и злом окончился поражением последнего. Издав горестный вопль, пронзённый световым мечом тролль упал на колени перед разрумянившейся от вина эльфийкой и простонал:

– Ты будешь жалеть всю жизнь, что так и не узнала блаженства быть со мной!

– Умри молча и с достоинством! – посоветовал из-за его спины рыцарь.

– Блаженство? – заинтересовалась Аллилуэль. – Правда, что ли?

Гентукки принялся артистично расстёгивать ширинку.

Зрители издали вздох и дружно закашлялись. Как оказалось, дышать им было уже нечем, поскольку они всё время задерживали дыхание.

– Смотри и скорби! – взревел Гентукки… и «умер», так и не расстегнув последней пуговицы на штанах и не продемонстрировав инструмент, дарующий блаженство.

Зрительницы издали душераздирающий стон.

– Так будет с каждым, кто встанет на пути добра! – поставив на противника стройную ногу в ботфорте, сообщил рыцарь. – Ибо девственность, как и добро, есть величайшая драгоценность на свете, которая должна быть отдана лишь добровольно!

– Я согласна! – вскричала Аллилуэль, вскакивая с колен счастливчика и бросаясь к спасителю. – Ты прекрасен и мужественен, мой рыцарь! А любовь преодолевает все преграды! Молю тебя, преодолей мою!

Страстный поцелуй скрепил договор. Прекрасный юноша посадил прекрасную эльфийку на прекрасного, отяжелевшего от хлеба единорога и увёз из харчевни под бурные и продолжительные рыдания, смех и аплодисменты собравшихся.

– Порадовали так порадовали! – говорил хозяин харчевни, щедрой рукой бросая в колпак монеты. – Давно не получали такого удовольствия, правда, жена?

– Да-а-а! – отвечала дородная хозяйка, мечтательно туманясь очами и поглядывая на мужа с интересом, напомнившим Дрюне тролличий.

– Отужинайте за счёт заведения! – не замечая её пылких взглядов, пригласил тот. – Присаживайтесь за тот свободный столик, всё сделаем в лучшем виде!

Спустя некоторое время актёры были встречены бурей оваций и сытным ужином.

С Алли магистр чары снимать не стал – надо было поддерживать авторитет прекраснодевственной эльфийки, и она весь вечер притягивала взгляды мужчин. А женщины, к сожалению, остались без сладкого – юноша, исполняющий роль прекрасного смелого рыцаря, в харчевне не появился, и неудивительно, ведь его изображал сам мэтр Иживолис.

Отужинав, комедианты поспешили покинуть гостеприимный дом вместе с припасами, натасканными иллюзиями магистра во время представления. Конечно, после успеха спектакля никто не стал бы гнаться за ними из-за пары жареных поросят и нескольких краюх хлеба, но искушать судьбу таки не стоило.

– Знаешь, – признался Дрюня «троллю», сидя на козлах рядом с ним, – это было великолепно! Давно я не слышал такого восхитительного бреда!

Гентукки покосился на него и вздохнул невесело:

– Ничего ты не понимаешь, малыш, в истинном искусстве, как его понимает толпа…

* * *

Дикрай уже сделал два круга по оранжерее и каждый раз приводил спутников к одному и тому же месту, где между толстыми ветвями лиан виднелась шершавая поверхность камня. Останавливался, обнюхивал лианы, камень, землю и вновь принимался кружить.

– Да что с тобой такое, Рай? – рявкнул рю Воронн, потеряв терпение. – След потерял?

Барс обиженно рыкнул и потрусил прочь из оранжереи…

* * *

…И тут Дробуш Вырвиглот вдруг вспомнил о себе такое, отчего сразу стало жарко. Тролли тоже были доисторическими реликтами! А подобное подобному, как известно, вреда не приносит!

Коротко глянув на приближающихся с алчным блеском в глазах рубак, Вырвиглот одним гигантским прыжком пересёк грот и оказался у каменного столпа с возмутителем, а точнее, возбудителем спокойствия. С корнем выдрав грибец из трещины в камне, в которой тот рос, он… проглотил его.

Далёкий свет разума первым забрезжил во взглядах сестёр. Они изумлённо оглядели себя, потом того, к кому направлялись, остальных – и дружно принялись протирать глаза.