– Ой! – пискнула Виньовинья, упираясь руками в грудь Варгаса. – Мэтр, вы здорово меня целуете, но зачем вы меня здорово целуете?

– Пресвятые тапочки! – ахнул тот, отступив назад от гномеллы так быстро, что, споткнувшись, едва не упал.

– Мррр, мррр, мррр, – рефреном звучал мягкий рокот расслабившихся кошачьих.

А затем наступила глухая тишина – оборотни осознали, что все взгляды обращены на их весьма откровенные обтирания.

Спустя мгновение Вирош принял человеческий облик. Волосы его были взъерошены, глаза горели диким огнём, лицо выражало смятение.

– Я-а-а… э-э-э… – глубокомысленно заметил он.

– Вот меня угораздило! – высказалась фарга, тоже пришедшая в себя и сменившая ипостась. – Грой… прости!

Видно было, что простое слово «прости» далось ей с превеликим трудом, однако она не постыдилась произнести его на глазах у всех.

– И ты меня прости, сестра, – улыбнулся Вирош, – был не в себе! А где эта Аркаешева флора? Где гадский гриб?

Дробуш со скрипом почесал затылок.

– Полагаю, уже нигде, кроме меня! – сообщил он.

– Ты его скушал? – ахнула Виньо.

– Сожрал, – усмехнулась Тариша, – ну надо же!

– Употребил?! – восхитились сёстры.

– Неужели съел? – воскликнул Варгас. – Вот это здорово!

Тролль выглядел героем, который вернулся с войны в родное село, полное молодых девок.

– Едали мы эти кордыбанки… – смущённо проворчал он.

* * *

Проход перекрывала призрачная стена, издающая едва слышное гудение.

– Не трогай! – предупредил Яго, когда барс привёл их из оранжереи несколькими уровнями ниже. – Это может быть опасно!

Он посмотрел на бледную Аргониэль. Эльфийка, казалось, едва держалась на ногах и выглядела измученной.

– Почему мы не можем пройти дальше? – голос рю Воронна звучал хлёстко, бил, будто пощёчинами. – Отвечай!

– Никто не может пройти, кроме моего отца и брата, – сказала та, – я не знаю, что скрывается за щитом!

– Твой брат увёл сюда человеческую девушку! – раздался голос Дикрая. – Мы бы очень хотели знать, зачем?

– Я не знаю, я правда ничего не знаю! – закричала Арго, падая на пол и рыдая.

– Она не врёт, – оборотень посмотрел на Яго, – я чувствую лишь страх и отчаяние.

– И что нам теперь делать? – удивился молчащий доселе Йожевиж. – Интересно, нас уже хватились или ещё нет?

– Идти назад, – улыбнулся Рай, – к Виньо и остальным!

– Что? – осипшим от волнения голосом спросил гном.

– Я пытался дать вам понять, там, в оранжерее. Их следы исчезли перед каменной стеной, в то время как следы эльфа и Виты ведут сюда!

Синих гор мастер шагнул к огромному оборотню, взял его за ремень на брюках (выше не доставал) и без труда приподнял.

– Ты чего раньше молчал, снежная твоя образина? Чего сразу не сказал?

– Сам ты… – обиделся Денеш.

Рю Воронн вздёрнул эльфийку на ноги, однако она падала, цепляясь за него, как умирающий – за жизнь. Тогда он без лишних слов взвалил её на плечо и молча направился в обратный путь.

– Ты куда? – удивился Йожевиж, роняя Дикрая.

– Будем решать проблемы по мере их поступления, – не оборачиваясь, сказал Яго. – Я могу поверить в то, что Арго не может снять щит, поставленный отцом, но никогда не поверю, что она не сможет открыть потайной проход в оранжерее!

– А если не смогу? – прошептала та.

– Тогда ты умрёшь, – равнодушно ответил рю Воронн.

* * *

Архимагистр Никорин в предчувствия не верила, была бита жизнью и цинична, доверяя лишь собственным глазам и опыту. Но этой ночью, впрочем, как и многими другими, ей не спалось. Обычно в таких случаях следовало, возвращаясь тропой собственных рассуждений назад во времени, найти расстроившую мысль или воспоминание, и это помогало уснуть. Однако сегодня испытанный способ не помогал. И, как назло, Вирош был далеко!

Ники считала любовников (а за последние сотни лет тех было немало), потом вспоминала их отличительные черты, дурные привычки и приятные мелочи, ворочалась, ворчала, откровенно ругалась и в конце концов решила напиться. Она уже выставила на столик бутылку гномьего самогона и стопарик, когда вспомнила вдруг глуховатый голос отца: «Не стоит человеку пить в одиночестве, дочка! Пьющий в одиночку слаб, а слабых море не любит!»

Вздохнув, архимагистр отправилась в гардероб. Славную компанию всегда можно было найти в вишенрогских трактирах, а ночные грабители и хулиганы разного пошиба ей были не страшны.

Оказавшись на улице, Ники с удовольствием подышала морозным воздухом, уже не таким кусачим, как в начале зимы. Зима на побережье Тикрейского пролива вообще не отличалась длительностью и суровым характером, быстро сбегала севернее, в Узамор и Весеречье. Вот там она показывалась во всей красе, со снежными буранами, с трескучими морозами, с белыми полярными ночами, выкрашенными кистью северного сияния.

Ники медленно шла по улице, решая, в какую сторону направиться. Прислушивалась к себе, а услышала… Это походило на шум на краю сознания, который она слышала постоянно. Видимо, неизменно проистекающая через неё Сила давала подобный побочный эффект. Однако сейчас тональность изменилась. Ники вдруг зависла между секундами – ещё не здесь, но уже не там. Окружающие стены домов, фонари, снег – всё исчезло в огромном сером нечто, в котором ворочались, как медведи, разбуженные зимой, глянцевые течения. Видение длилось миг и исчезло, вызвав сильнейшее головокружение. Архимагистр с изумлением обнаружила себя сидящей в плавящемся от жара сугробе.

– Сахарные кости, что вы здесь делаете в такой час, Ваше Могущество? – раздался голос, который она меньше всего желала бы услышать.

Полковник Торхаш в один прыжок оказался рядом с ней и, хоть она и не просила о помощи, поднял ее на руки и вынес на очищенную от снега мостовую.

Ники молча смотрела на него, а перед глазами стояла увиденная в мороке картина, настолько глобальная, что необходимость выпить становилась настоятельной.

Наклонившись к ней, Лихай… укусил её за ухо.

Архимагистр от неожиданности заорала и размахнулась было дать наглецу пощёчину, но тонкое запястье оказалось накрепко зажатым стальными пальцами полковника.

– Рад видеть вас в здравом уме и доброй памяти, Ники, – серьёзно пояснил он, – выражение вашего лица меня напугало…

– Я сама испугана, – призналась она, ощущая, как её начинает бить мелкая дрожь, несмотря на постоянный самоподогрев, не дающий почувствовать мороз. – И мне нужно выпить! Да отпустите же меня, наконец, полковник, что вы вцепились?

– Боялся, что вы ушибёте руку о моё лицо, – усмехнулся Торхаш, отпуская её. – Я знаю заведение, где из-под полы торгуют до рассвета неплохой ласуровкой. Интересует?