Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До пяти лет я прожила в Эстонии, потом, из-за родительской жажды приключений, мы переехали в Великобританию, где мы прожили целых девять лет. Из-за развернувшегося в то время кризиса, мы вынуждены были вновь сорваться с места и в итоге переехали во Францию, где продержались всего лишь два года, после чего нашу семью, на сей раз совершенно неслучайно, перебросило в Швецию. Итого за моими плечами: пять лет в Эстонии, девять в Великобритании, два года во Франции и ещё несколько лет в сумме в Швеции. Я выучила несколько языков, узнала особенности ярких культур, среди которых вынуждена была жить, но потеряла чувство родины или, иными словами, чувство принадлежности к определённой точке на земле. Моему пёстрому детству я обязана тем, что теперь у меня нет этой возможно важной точки на карте, которую я могла бы обозначить своим местом. Для меня родина везде. И всё же больше всего её присутствие ощущается там, где осели мои родные: родители и брат.
Всякий раз мы переезжали с места на место не как нормальные люди, например из-за поисков хорошей работы, а скорее потому, что родители тяготели к приключениям. Нам нравились британская атмосфера, её культура, но не нравилась развернувшаяся в те времена в этой стране политика, поэтому мы переехали во Францию, в которой нам понравились погода и выпечка, но не понравилась система налогообложения. Поэтому вопрос об очередном переезде образовался достаточно быстро, и на сей раз родители недолго задумывались.
Я уверена в том, что тот образ жизни, который я в итоге для себя избрала, ничто иное, как результат образа жизни моих родителей. Просто они, из-за наличия детей, а позже из-за возрастных проблем, вынуждены были вести более оседлый образ жизни, нежели тот, который сейчас могла позволить себе я, молодая и не обременённая личной семьёй. В Рэймонде этого нет – он всегда стремился к обретению собственного уютного дома в каком-нибудь уютном городе, стремился обзавестись семьёй. Может быть потому, что он переезжал лишь единожды: до пятнадцати лет он знал только Эстонию, позже Британию – во Францию он с нами так и не поехал, предпочтя остаться при Британском музее, в котором он тогда повышал свою квалификацию. Вскоре соединённые воедино престижное образование, талант и брак с Кармелитой открыли перед ним новые двери, из-за чего он вынужден был променять так полюбившуюся ему Великобританию на Швецию. В то время родители как раз размышляли над тем, куда именно стоит перебраться нам самим, так что новость о переезде Рэймонда мгновенно определила наше следующее место жительства – родители жаждали быть поближе к своему новорождённому внуку. Однако карьера Рэймонда продолжала влечь его вверх, так что, спустя всего лишь год после нашего переезда в Швецию вслед за ним, он отправился в Норвегию, что сильно расстроило родителей. Какое-то время после отъезда Рэймонда и Кармелиты они всерьёз планировали отправиться вслед за ними, но так и не собрались. На них довлел возраст – у матери вдруг испортилось здоровье, а шведская медицина последние несколько десятилетий считалась одной из лучших в мире – и у них только-только появился именно такой дом, о котором они всегда мечтали, с задним двориком, над которым мать корпела на протяжении всего прожитого здесь года, и с хозяйственными пристройками, которые отец возвёл собственными руками. В итоге они смирились с тем, что они один раз в пару месяцев будут приезжать в гости к сыну и что он тоже будет приезжать к ним со своей семьёй два-три раза в год, да и я появлялась на пороге их дома не меньше пяти раз за год, так что они, вроде как, смогли найти своё место. Хеслехольм. Город, в котором люди превозносят здоровый образ жизни. Город, в котором обожают домашних животных даже больше, чем фику* (*Фика – шведская традиция делать перерыв в работе, чтобы выпить кофе). Город, над которым сейчас кружит серый пепел.
Глава 18
Родители жили далеко от центра города. Их небольшой одноэтажный дом с односкатной крышей, покрытой выцветшей черепицей, стоял на краю улицы, вместившей в себя ещё пару десятков таких же однотипных домишек с маленькими, но в большинстве своём ухоженными задними двориками. В таких домиках по большей части жили либо пенсионеры, зачастую пожертвовавшие свои более комфортабельные апартаменты в угоду детям, либо их арендовали молодые семьи, ещё не успевшие скопить денег на покупку более просторного жилища. Рэймонд с Кармелитой неоднократно предлагали родителям перебраться в более просторный дом и если не в более крупный город, тогда хотя бы поближе к центру Хеслехольма, но родители наотрез отказывались переезжать. И сейчас я была рада тому, что они остались на окраине города, потому как, судя по редким хлопьям пепла, продолжающим осыпаться с неба, центр города недавно, а может быть и всё ещё горел.
Чтобы выехать на необходимую улицу мне пришлось проехать по прилегающей к ней небольшой улочке, которая сразу же выдала мне реальное положение вещей в этом месте: у первого же дома я увидела столпотворение людей, хаотично бродящих по неухоженной лужайке. Мне хватило лишь одного взгляда, чтобы понять, что все они заражены. Я нажала на педаль газа и мы проехали мимо них на достаточно быстрой скорости, чтобы бесцельно блуждающие люди успели на нас резко отреагировать. Однако они всё равно заметили нас, неизбежность чего с самого начала была очевидна, и бросились вслед за машиной, но я завернула за угол прежде, чем они успели выбежать на дорогу.
Подъехав к родительскому дому, я остановилась прямо на тротуаре и помедлила несколько секунд, чтобы убедиться в тишине. Ещё въезжая на улицу я обратила внимание на занавешенные шторы соседских домов – у родителей шторы тоже были плотно занавешены.
Убедившись в том, что рядом с домом нет никакого подозрительного движения, я наконец нажала на брелок запасной связки ключей, с которой я никогда не расставалась, и гаражная дверь сразу же начала медленно подниматься вверх. Она ползла так медленно, что мысленно я успела дважды испугать себя до тошноты. Я боялась того, что отец всё-таки не продал свой старый драндулет и сейчас он будет
