Так как он не мог пилотировать самолёт и одновременно отстреливаться от противника, Редошкин вынужден был маневрировать и таранить монстров нижней частью корпуса, предохраняя от повреждений в первую очередь крылья.

В процессе спецподготовки его инструктировали хорошие специалисты своего дела, в том числе лётчики, герои многих реальных сражений на Кавказе и за рубежом, поэтому Редошкин мог управлять практически всеми видами боевых воздушных машин.

Самолёт Демонов Войны, конечно же, отличался от земных аналогов, самолётов и вертолётов, как отсутствием жидкостно-реактивных двигателей, так и способами управления. Но совершал он акробатические прыжки и петли неплохо, что и позволило пилоту уходить от прямых таранов и сбивать противника, опускаясь на него «пузом» корпуса.

Не раз в голову приходила мысль, что, будь он на Земле, его давно уже сбили бы зенитно-ракетные комплексы типа «Панцирь-М» или «Лучник-Э». Но древние базы Демонов либо не имели таких средств защиты, либо те пришли в негодность, и Редошкин, подумав об этом, мстительно сбил не успевшего увернуться «дракона».

Сделал несколько кругов над обрывом, ожидая появления восстановленных «птеродактилей», однако не дождался, вспомнил о шмелях и посадил аппарат на прежнее место. Обратил внимание на исчезновение роя шмелей, хотел выбраться наружу, захватив огнемёт, и сел на пол: снизу волной нарос глухой гул, заставив дрожать весь аппарат.

– Абзац!

Гул вошёл в спину, породив конвульсии позвоночника, достиг шеи и сотряс череп. Показалось, кости черепа отозвались вибрацией, сложившейся в осмысленные звуковые волны:

– Человек… спеши-и-и…

Редошкин сглотнул, пытаясь отстроиться от пронизывающей голову вибрации.

– Кто… здесь?!

Звуковая волна изменилась, растворяясь внутри головы эфемерным облаком:

– Человек… опасность… помощь… спутник…

– Опасность?! Грозит?! Кому?!

– Спутник… помощь…

Редошкин облился потом, осознав, что разговаривает с неким существом мысленно.

– Командир в опасности?!

Псевдоголос растаял в мышцах и кровеносных сосудах.

Собеседник исчез, добившись главного.

Редошкин сбросил оцепенение и начал действовать.

Закинул за спину ремень карабина. Подвесил на тесьме через плечо «фаустпатрон», через другое «бластер», заколебался, размышляя, брать ли с собой второй излучатель, потом подумал, что не сможет спуститься вниз, нагруженный сразу четырьмя стволами, выскочил из самолёта и начал спускаться в темноту колодца, не представляя, где искать командира.

⁂

Минута уходила за минутой, а решение в голову не приходило.

Изогнутый серпом участок овального коридора длиной метров в пятнадцать не имел никаких боковых ответвлений, ниш, отверстий и щелей, превращённый перегородками в своеобразную тюремную камеру. Максим осмотрел все стены, пол и потолок, убедился в отсутствии канализационных люков, а заодно и каких-либо осветителей, обстучал перегородки в поисках запирающих механизмов и сделал вывод, что без мощных взрывных устройств не обойтись. Перегородки по некоторым признакам не были металлическими, их, скорее всего, изготовили из какой-то керамики, пронизанной тонкими беловатыми нитями, и, по идее, они не были абсолютно непробиваемыми. Но пробьёт ли их разряд «теннисного мяча», Максим уверен не был, поэтому воспользоваться им не спешил. Ждал чего-то, тянул время, надеясь на сметливость лейтенанта и на его интуицию. Пришла мысль позвать на помощь Лес.

Выключив фонарь, он уселся на пол, откинулся спиной на чешуйчатую холодную стену коридора, закрыл глаза и сосредоточился на мысленном вызове хозяина этого мира.

Лес отозвался через несколько секунд.

Из дальних далей сквозь пески, слой почвы и горные породы, сквозь водную толщу озера в бункер прилетел тихий подземный гул, отзываясь волной вибраций всех органов тела.

«Человек… мы слышим…»

«Меня заперли!»

«Объясни…»

Максим попытался мысленно представить подземное сооружение и коридор, в котором оказался заперт.

«Смысл… проникновения… непонятен…»

«Я уже говорил, чёрный лес запрограммировал наших лётчиков, и они где-то здесь. Возможно, собираются активировать оружие базы, что является угрозой не только для нашего существования, но и для тебя. Можешь помочь?»

«Что… требуется… сделать…»

Максим пережил приступ слабости, чувствуя, как начинает кружиться голова.

«Попробуй разблокировать… открыть дверь».

«Нет возможность…»

«Тебе известно расположение отсеков этой базы?»

«Такое присутствует…»

«Сбрось мне в память!»

«Процесс… энергозатратен».

«Я выдержу! Сбрасывай! И ещё просьба: сообщи о моём положении Редошкину… э-э, моему спутнику».

«Концентрироваться на освобождении… нейроструктур мозга… для получения файла…»

В другое время Максим отшутился бы, услышав слово «файл», но, по сути, это было его восприятие собеседника, «перевод» его мыслей на русский язык, и отвлекаться он не стал.

«Понял».

Он «освободил» мозг от мыслей и переживаний, перестал думать о посторонних вещах кроме получения пакета информации… и ощутил оглушающий удар по сознанию, поплывшему в темноту безмыслия…

Очнулся через какое-то время, липкий от пота, выдохнул застрявший где-то под диафрагмой воздух, лёг поудобней, успокаивая огненный вихрь крови в голове.

Новая волна гула, поднявшаяся из глубин острова, известила его о попытке Леса воздействовать на Редошкина.

– Давай, Жора! – прошептал он сухими губами. – Надеюсь, ты поймёшь, чего от тебя хочет наш растительный друг.

В тело начали возвращаться силы. Отдохнув, он кое-как встал, подошёл к перегородке, которая впустила его полчаса назад, приложил к плите ухо.

Тишина за плитой казалась мёртвой и безнадёжной, но в душе почему-то родилась искра надежды, отзываясь на бессознательные реакции психики, называемые психологами-учёными экстрасенсорным возбуждением.

Давай, Жора! Я здесь!

Перегородка была толстая, однако Максим на грани слуха услышал доносившиеся из-за неё звуки: стук, скрип и шорохи. Что это могло означать, догадаться было трудно, и всё же хотелось верить, что звуки порождены какими-то действиями лейтенанта.

Давай, Жора! Я за стеной!

Раздался едва слышимый звонкий щелчок.

У Максима невольно вырвалось восклицание: да!

Щелчок означал, что Редошкин добрался до перегородки и стукнул по ней чем-то металлическим.

Мачете, извлечённый из чехла, звонко щёлкнул по перегородке трижды.