Ночь наступила быстро и как-то незаметно: мне почему-то казалось, что день только-только перевалил за полдень, а предатели-солнышки поспешно скатились за горизонт, оставив меня в темноте. Некоторое время я брел почти наощупь, потом милосердное небо сжалилось надо мной и выкатило из-за мохнатой тучи кругленькую сияющую голубоватую луну. Только теперь я понял, что лес заканчивается, и с удвоенной скоростью зашагал к просвету между деревьями. Там моему взору открылась настолько невероятная панорама, что я остановился так резко, словно меня огрели загадочной лопатой Эстєра, краткую, но емкую рецензию на которую мне довелось услышать от Мэсэна…

Передо мной простиралась почти бескрайняя равнина, поросшая светлой травой, влажные стебли которой слабо мерцали в лунном свете. Повсюду высились причудливые сооружения, искусственное происхождение которых не вызывало никаких сомнений: природа мудра во всех своих проявлениях, она попросту не способна на такое безумие – ни в одном из миров, даже на самом дальнем краю Вселенной – и делайте со мной что хотите! Колоссальные каменные плиты, неровные и необработанные были составлены вместе, образуя некие чудовищные нагромождения – словно здесь пытались складывать карточные домики слабоумные дети местных Титанов. Ужас состоял в том, что этих сооружений было невероятно много: поначалу мне показалось, что их здесь несколько тысяч. Позже я узнал, что их было гораздо меньше: ровно восемьсот шестьдесят четыре – на мой вкус, вполне достаточно!

Моя Быстрая Тропа петляла в густой траве – мне бы следовало идти дальше, но я не мог заставить себя сделать хоть шаг вперед. Просто стоял и смотрел на невероятную равнину. В моей голове носились нелепые мысли: здесь тысячи врат, и все они ведут в никуда – это еще наименее безумная из них! О чем я так и не подумал – так это о том, что я уже благополучно нашел то, что искал… В ночной тишине раздался громкий чмокающий звук – словно кто-то пытался поцеловать воздух, потом над самым моим ухом зазвучал довольно высокий, но хриплый голос:

– Лоу ввэнхле? – и не дожидаясь ответа: – А, ты же, небось, говоришь только на кунхє. Ха – пусть будет кунхє! Забавное наречие. Йох! Унлах!.. Ну, и долго еще ты собираешься пялиться на нашу равнину? Того гляди, трава дымиться начнет: взгляд-то у тебя тяжелый!

Я не вздрогнул, не отскочил в сторону – просто довольно равнодушно отметил, что мое сердце мечется по всему телу в поисках выхода, а колени настолько ослабли, что с трудом выдерживают вес тела. Мой страх был настолько велик, что он уже перестал быть страхом – я не знал, как следует называть это новое, доселе незнакомое мне чувство, выворачивающее меня наизнанку.

– Смотри, в штаны не наделай – тебе же переодеться не во что! – насмешливо сказал все тот же голос.

Эта реплика почему-то меня успокоила: мне показалось, что разговор о штанах никак не мог быть частью какого-нибудь ужасающего события – слишком уж брутальная и будничная тема! – а значит, и беспокоиться не о чем… Глупо, конечно, но я всю жизнь доверял словам куда больше, чем следует… Только теперь я решился обернуться и встретиться взглядом с обладателем голоса, испугавшего меня чуть ли не до потери сознания. Он оказался почти человеком-невидимкой: его темная одежда была усеяна какими-то мелкими зелеными листиками и островками густого черного мха, а лицо скрывалось за просторным капюшоном. Можно было подумать, что ко мне подошел какой-нибудь лесной дух – во всяком случае, именно так любят изображать лесных духов художники-иллюстраторы… Он не был ни великаном, ни каким-то особенным здоровяком, но я почему-то сразу подумал, что он очень силен: я даже испытал некое физического неудобство от того, что он стоял рядом, как будто Каменный гость руку на плечо положил, честное слово!

– Теперь на меня уставился, – усмехнулся незнакомец, – экий ты неугомонный! Ну посмотри, если так уж приспичило… А лучше – просто честно скажи, на кой тебя сюда принесло. Может, я тебя и пропущу, там видно будет…

Несколько секунд я судорожно соображал, что ему ответить – если уж выяснилось, что этот леший собирается решать: пропустить меня, или нет. В конце концов я обреченно понял, что мне придется сказать ему правду – просто потому, что врать имеет смысл, когда заранее знаешь, что твоя ложь понравится собеседнику, а я понятия не имел, какая выдумка может прийтись по душе этому странному типу.

– Я ищу людей Вурундшундба, – сказал я, и сам удивился: мой голос звучал вполне достойно: по крайней мере, он не дрожал и не срывался на истерический фальцет, скорее уж наоборот – был равнодушным и каким-то бесцветным, словно я в десятый раз повторял вслух содержание абзаца из учебника, который непременно надо выучить наизусть.

– Ищешь, значит? – насмешливо прищурился мой собеседник. – Ну, считай, что уже нашел. И на кой тебе приспичило беспокоить занятых людей?

– Так вы и есть Вурундшундба? – я так обрадовался, что совершенно забыл о своей давешней панике. – Ой, как здорово! – с чувством добавил я. – Я-то думал, мне еще идти и идти…

– Я уже понял, что ты рад, – усмехнулся незнакомец. – Но я-то еще не рад – ты не заметил? Так что порадуй меня, гость: объясни, зачем ты к нам заявился. И постарайся говорить коротко и внятно – если ты на это способен.

Я наконец-то обиделся. Вернее, почувствовал, что могу обидеться, и даже должен это сделать. Какого черта он мне хамит? – подумал я. Но вовремя притормозил со своими детскими обидами: если верить Ургам, эти ребята, Вурундшундба, могли отправить меня домой – а за такую услугу я бы сейчас согласился с неделю поработать у них ковриком для ног!

– Я искал вас, потому что Урги мне сказали, что вы можете помочь мне вернуться домой – если захотите, – я постарался быть максимально кратким, как меня и просили.

– Тоже мне, объяснил… Твое домой – это куда? – невозмутимо спросил незнакомец.

– В другой мир. – вздохнул я. – Я подумал, что и так понятно… Дело в том, что я – существо из другого мира…

– Это как раз заметно невооруженным глазом! – ехидно сообщил Вурундшундба. – А зачем ты приперся а чужой мир? Делать стало нечего, да?

– Да, скука одолела, – я все-таки начал заводиться и прилагал немыслимые усилия, чтобы оставаться спокойным, – такая скукотища, что описать невозможно! Только не меня, а одного вашего земляка, альганского Великого Рандана Таонкрахта – слышали о таком?

– Я обо всех слышал – а толку-то! – равнодушно ответил он. И снисходительно добавил: – Да ты не мельтеши. Рассказывай по порядку. И не злись – ты и так-то не слишком умен, а когда злишься, вообще перестаешь соображать – впрочем, как и все прочие люди Рум-тудум…

– Как ты меня назвал? – я предпочел прицепиться к незнакомому слову и не обращать внимание на его нелестные высказывания о моих умственных способностях.

– А как мне тебя называть, когда я вижу, что ты – самый обыкновенный Рум-тудум, – тихо рассмеялся мой собеседник. – Так мы называем горе-чародеев, вроде тебя, которые приходят к нам из других миров и нарушают устоявшийся порядок вещей – с тех пор, как этот засранец Афуабо, будь он неладен, забыл запереть за собой Двери между Мирами, такое случается чуть ли не каждый день… А ты не знаешь этого слова? Странно: мне показалось, что ты отлично говоришь на кунхє… Кстати, сколько ночей ты смотрел на огонь Ургов?