В апреле? Весной ее уже не будет в Бостоне.

Неожиданно Изабель махнула Ханне своей тонкой, какой-то детской ручкой, сделала пару шагов в сторону и спряталась за чахлым кустом. Ханна рассмеялась. С некоторых пор к ним приставили охранника – молчаливого типа с квадратной фигурой и невыразительным лицом. Изабель очень нравилось заставлять его волноваться.

– Джонс меня ужасно смешит. Он всегда так мучительно пытается сообразить, куда я пропала, – зашептала Изабель из-за веток. – Какой же он тугодум! Слейд всегда говорил, что мне нужен охранник, но я даже не представляла, что с ним будет так забавно. – Она появилась из-за своего укрытия и обратилась к Ханне: – Тебе тут нравится, девочка?

– Конечно, – откликнулась Ханна. – Меня приняли в Вудбридж-Понде так тепло! Думаю, я смогла бы полюбить этот дом.

– Вот и славно, – пробормотала Изабель, не отрывая взгляда от собаки на клумбе. – Эсми, ты очень живописна. И такая грязная, что почти сливаешься с землей. – Изабель выглядела такой рассеянной, даже смешной, что Ханна в очередной раз призвала себя к осторожности. За безобидной внешностью старой леди скрывался расчетливый, острый ум, который просчитывал каждую мелочь заранее.

Девушка зябко поежилась и поплотнее укуталась в теплую шаль. Изабель подхватила ее под руку, увлекая дальше по аллее. День выдался безветренный, но промозглый, воздух холодил кожу, забирался под воротник. Жухлую листву убрали, парк готовили к зиме. Только высокие вязы вдали еще не до конца, сбросили покровы, да по стенам особняка продолжали виться какие-то растения, уже желтые и бурые, но по-прежнему украшавшие каменную кладку.

Неужели она почти готова полюбить Вудбридж-Понд?

– Ты так молчалива, Ханна, – заметила Изабель. – Волнуешься об Оливии?

Девушка грустно кивнула:

– Да. Очень волнуюсь. Прошло уже три дня, а от нее ни весточки. Может, ей нужна помощь? Мне так не хватает ее веселой болтовни и суеты. Если бы я знала, где она сейчас, я бы тотчас отправилась за ней.

– Боюсь, нашему молчаливому стражу твое намерение не понравилось бы, – хмыкнула пожилая леди. – Да и моему внуку, вероятно, тоже.

Ханна презрительно фыркнула:

– Меня мало волнует их мнение. Я привыкла поступать, как считаю нужным.

– В своем поведении ты очень похожа на Слейда, милая. Из вас двоих получится прекрасная пара. Дом так пуст без детского смеха. Я уже и не рассчитывала понянчить младенцев. – Изабель с мягкой улыбкой взглянула на Ханну. – Даже удивительно, что подарит их мне дочь Лолеса и Уилтон-Хьюмсов!

Ханна выдавила жалкую улыбку. Ей очень хотелось рассказать Изабель, с которой она успела сдружиться, что никаких наследников не будет. Но Слейд прав, разрушать чужие иллюзии непросто. Ее признание расстроит старую леди. Она уверена, что свадьба не за горами и что Ханна со Слейдом жаждут соединиться в браке. Господи, да она уже пообещала матери Дадли прислать приглашение на помолвку!

Помрачнев, Ханна принялась разглядывать щебень дорожки.

– Изабель, расскажите мне о детстве Слейда, – попросила она, решив сменить тему. – Мне кажется, оно протекало не слишком радужным. Я многого о нем не знаю. К примеру, я до сих пор не понимаю, откуда в нем ненависть к моей семье.

– Неужели? – удивилась Изабель. – Твоя мать ничего не рассказывала?

Ханна взволнованно уставилась на нее.

– Моя мать? – Ей снова пришло в голову, что она не знает чего-то важного. Чего-то, что может изменить всю ее жизнь. – Что она могла рассказать мне?

Изабель устало вздохнула и повернулась к Ханне. Ей пришлось прикрыть ладонью глаза, чтобы осеннее солнце не слепило ее.

– Когда-то между нашими семьями существовала связь крепче, чем просто соседские отношения.

Сердце Ханны замерло от предчувствия беды.

– Неужели правда?

– Нам лучше присесть, дорогая. На мосту есть отличная скамейка. Солнце, вероятно, уже высушило ее. Пойдем к озеру. – Изабель, снова взяв Ханну под руку, направилась вдоль аллеи. – К тому же для собаки там больше места. Пусть побегает.

Они прошли до моста и поднялись по нему до скамьи, окруженной двумя мраморными статуями. Изабель села и неторопливо оправила одежду, словно не решаясь начать разговор. Ханна терпеливо ждала, наблюдая за мастифом. Эсмеральда носилась взад и вперед по берегу, дохлая мышь, зажатая за хвост между ее зубами, болталась из стороны в сторону. Ханна содрогнулась от отвращения.

Джонс, словно тень следовавший за ними, остановился на берегу, зорко оглядывая окрестности с совершенно безучастным видом.

– Эсми такая непоседливая, – пробормотала Изабель, привлекая внимание Ханны.

– Ничего, подрастет и немного успокоится, – заверила ее девушка, думая о другом.

– Все очень просто, – вдруг начала Изабель, очевидно, собравшись с силами. – Твоя мать дала согласие выйти замуж за моего сына. За Джона.

Ханна ахнула и схватилась за сердце. Ей показалось, что вот-вот небо озарится молнией и грянет гром. В ушах у нее зашумело.

– Ваш сын, отец Слейда, хотел жениться на моей матери? – потрясенно произнесла девушка.

Изабель кивнула, не глядя на нее.

– Какая ирония судьбы, не правда ли? – Теперь она обернулась к Ханне. – История повторяется. Ты выходишь за Слейда. Надеюсь, ваш союз будет счастливым. Ой, что я говорю! – Изабель схватилась руками за щеки. – Если бы твоя мать вышла за моего сына, я бы сейчас не готовила вашу свадьбу с моим внуком. До чего все запуталось!

Ханна беспомощно развела руками.

– Но моя мама ничего мне не рассказывала. Почему же они не поженились? Что произошло?

– Печальная история. – Изабель резко опустила голову, будто внезапно обессилев. Она схватила Ханну за руку, словно ища поддержки. – Ты так похожа на свою мать, девочка… думаю, она увидела в Джоне что-то такое, чего мы, его родители, не замечали еще много лет. Какую-то червоточину. Возможно, его слабость. Его жестокость. К тому же он был очень холодным человеком.

Ханна чуть сжала пальцы Изабель.

– У вас такая холодная рука! – забеспокоилась она. – Может, стоит вернуться в дом?

– Мне не холодно, Ханна. Однако воспоминания… они холодят сильнее осеннего воздуха. – Женщина помолчала. – Кэтрин и Джон дружили с детства, а потом обручились, после того как твоя мать впервые появилась на балу. Свадьбу назначили на следующий год. Тогда мы очень дружили с твоими родственниками, и они также одобряли союз детей. Но однажды все изменилась. Кэтрин разорвала помолвку, даже не объяснив причины. Для Джона ее отказ стал ударом, он начал пить. Видишь ли, детка, он отличался слабостью характера, а потому с легкостью прощал себе обильные возлияния и скверное поведение. Я и Герберт – мой второй муж – пытались помочь ему, но все напрасно. Мы хотели остановить его… особенно в ту ночь.