– Побереги деньги, Гаррет, – довольно резко ответила Ханна, – тем более что теперь они принадлежат и мне. И запомни, я тебе не девочка на побегушках. Лучше взгляни влево.

Слейд с Дадли обменялись озадаченными взглядами. Осторожно повернув голову, словно она сделана из хрусталя и могла разбиться от неловкого движения, Гаррет взглянул налево. Дадли, который сделал то же самое, вскочил с постели, словно его подбросили, и схватился за виски ладонями.

– Слейд, здесь собака! Собака спит с нами в одной постели!

Ханна швырнула подушкой в Эсмеральду. Мастиф приоткрыл глаза, потянулся и сладко зевнул. Подождав, что дальше сделает Ханна, но так ничего и не дождавшись, Эсмеральда вновь устроилась поудобнее и смежила веки.

– Нет, мистер Эймс, Эсмеральда спит не в вашей, а в моей постели. Спросите меня, как она здесь оказалась.

– Я не могу, – прошептал Дадли, нащупывая стену рукой, чтобы к ней прижаться. – Я нездоров.

Слейд так же вслепую нащупывал дверь смежной спальни.

– Мне нужно выйти, – заявила Ханна. – И настоятельно рекомендую всем вам убраться из моей спальни раньше, чем я вернусь. Любого, кто останется здесь, я просто пристрелю. И не забудьте проветрить! – брезгливо бросила она, выходя.

Ханна мрачно шла к музыкальной комнате. В душе ее царил сумбур, но раскаиваться теперь поздно.

Итак, она вышла замуж за Слейда Франклина Гаррета. Взаправду. Вчерашняя нелепая церемония оказалась такой же настоящей, как дикое опьянение Слейда и Дадли.

Она ничего не заподозрила даже тогда, когда испуганный священник появился рано утром, чтобы получить ее подпись на свидетельстве о браке. Ханна считала, что бумаги – просто фальшивки. И лишь когда проповедник вслух зачитал документы, которые она не удосужилась даже пробежать взглядом, ей открылась страшная правда.

Итак, Слейд заранее подготовил их свадьбу. Он оформил все необходимые бумаги и даже купил для нее кольцо.

Ханна с ненавистью посмотрела на тяжелый перстень с огромным бриллиантом, сверкавший на ее пальце. До чего же ей хотелось теперь выбросить его в окно, а лучше – прямо в озеро, в темную холодную осеннюю воду.

Слейд Гаррет провел ее, обманул ее, усыпил ее бдительность, а потом нанес свой удар. Разве она могла заподозрить, что нелепый вчерашний фарс – настоящая свадьба?

Ханна устало посмотрела на стенные часы. Маятник качался размеренно и неторопливо. Прошло уже три часа с момента, как она ворвалась в собственную спальню и разбудила негодяя! Спустя всего полчаса из дома осторожно выскользнул Дадли Эймс. Как побитая собака с поджатым хвостом! Он побоялся даже попрощаться, трус!

Осторожные шаги послышались за спиной и замерли.

Ханна обернулась. Серафина, пожилая служанка, испуганно смотрела на пистолет в руке девушки.

– Не бойся, Серафина. Пистолет предназначается не тебе, а Слейду, – устало пояснила Ханна. – Ты не слышала, он вышел из комнаты?

– Нет, мисс, уже целых три часа тишина, – пробормотала служанка.

– Ради Бога, зови меня Ханна, – раздраженно бросила девушка.

– Да, мисс… Ханна.

Ханна резко отвернулась и вошла в музыкальную комнату.

Проклятый Гаррет! Натворил дел, а теперь опасается столкнуться с ней в собственном доме!

Она прошла по мягкому ковру в розовых розах к пианино. Открыв крышку, осторожно коснулась клавиш, взяла несколько аккордов. Инструмент прекрасно настроен, но играть на нем совершенно не хотелось.

Ханна положила пистолет на крышку пианино и начала изо всех сил долбить по клавишам. Звуки раздавались громко и резко.

Она надеялась, что какофония выманит Гаррета из его убежища. Когда грохот достиг крещендо, руки Ханны застыли.

Кто-то стоял за ее спиной. Кто-то, чьи ноги и живот прижимались к ее спине. Не успела она схватить оружие, как мужская рука перехватила ее руку.

– На сей раз я готов заплатить две тысячи, если ты перестанешь терзать инструмент. Слуги попрятались по комнатам, лишь бы не слышать твой балаган. – Слейд умолк и продолжал с некоторым изумлением в голосе: – Неужели я превратил тебя в такое чудовище, девочка?

Ханна, которая знала, кто действительно достоин звания «чудовище», попыталась вырвать руку из железной хватки. Она выкручивала запястье, надеясь, что ладонь Слейда вспотеет и выпустит ее.

Так и не сумев вырваться, она вскочила, повернулась к Гаррету, гневно фыркнула в его гадкое… бледное и растерянное лицо. Темные глаза – единственный живой элемент на его лице – смотрели озадаченно. Слейд успел привести себя в порядок и переодеться. Теперь от него лучше пахло, да и вид уже не столь помятый, но все же еще так далек от элегантного, подтянутого Слейда Гаррета, которого Ханна привыкла видеть.

– Убери свои лапы! – воскликнула она.

– Нет. Сначала отдай пистолет.

– Значит, ты признаешь, что у меня есть серьезный повод пустить его в дело?

– Очень серьезный. Отдай пистолет.

– Ни за что!

– Ханна, я не расположен к долгим играм.

– Я тоже.

– Ты, в самом деле, готова пустить мне в лоб пулю?

– Нет, в твое лживое сердце!

Лицо Слейда потемнело, даже бледные губы чуть покраснели.

– Немедленно отдай оружие, и мы поговорим.

– Ха! Не поздновато ли для разговоров? Мы уже женаты.

– Именно так. К огромному удовольствию Изабель. Дадли тоже очень повеселился. Жаль, ты не разделяешь всеобщего ликования.

– Не разделяю? Да я готова придушить тебя голыми руками, Гаррет! Жаль, свободна лишь одна рука.

– Маловато.

– Смотря для чего! – И Ханна изо всех сил замолотила свободной рукой по клавишам пианино.

– Не смей! – взревел Слейд, перехватывая ее руку и морщась от боли в голове. Ханна дернулась и почти вывернулась, когда Слейд резко поднял ее в воздух.

Девушка начала пинаться ногами, задевая то живот Гаррета, то клавиши инструмента. Нечленораздельно вопя, она пыталась вцепиться Слейду в волосы. Тот взвалил ее на плечо.

– Кричи сколько угодно, миссис Гаррет! – вдруг захохотал он. – Ты сама распугала слуг. Никто не придет к тебе на помощь, тем более что мы теперь муж и жена.

На секунду Ханна замерла от ужаса. Из уст Слейда слова прозвучали для нее как приговор. Она стала лягаться с утроенной силой, дергая его за волосы, царапаясь и ругаясь всеми самыми грязными ругательствами, которые слышала от ковбоев Дикого Запада. Слейд только смеялся, тиская и прижимая ее к себе.

– Можешь драться сколько угодно, дорогая. Не знал, что ты можешь так виртуозно ругаться. Твоему лексикону позавидовал бы любой портовый грузчик! Ай! Мое ухо! – Он шлепнул Ханну по попе, вызвав очередной взрыв негодования. – Ты принадлежишь мне и будешь моей. Закон и церковь на моей стороне. Уй-я!