Фасад похоронного зала был собран из кирпича, спереди его украшали белые колонны. Она вошла в устланное коврами, хорошо вентилируемое фойе, которое вело в холл в сдержанных пастельных тонах, как раз таких, которые по идее не должны были ни вгонять в депрессию, ни вызывать радость. Однако они дали обратный эффект на Райли, усилив её чувство отчаяния. Она не понимала, почему похоронные залы не могут быть такими же мрачными и отталкивающими, какими на самом деле являются, как мавзолеи и морги, без этой фальши.

Она прошла через несколько комнат, некоторые из которых были с гробами и посетителями, другие пустые, пока, наконец, не дошла до места, где должна была пройти служба по Мари. На дальнем конце комнаты она увидела открытый гроб, сделанный из блестящего дерева с длинными медными ручками с обеих сторон. Пришло порядка двадцати человек, многие из них сидели, кое-кто шёпотом переговаривался. В комнате играла безликая органная музыка. Около гроба образовалась небольшая очередь прощающихся.

Встав в неё, она вскоре оказалась у гроба и посмотрела на Мари. Несмотря на все свои попытки подготовиться к этому, Райли всё же вздрогнула: лицо Мари было неестественно неподвижным и строгим, на нём не было следов безумия или агонии, которые она видела, когда та свисала с балки. Лицо не было напряженным и испуганным, как тогда, когда они говорили лично. Это было странно. На самом деле даже хуже, чем странно.

Она быстро отошла от гроба, заметив какую-то старую пару, сидящую в переднем ряду. Она решила, что это родители Мари. По бокам от них сидели мужчина и женщина примерно возраста Райли. По-видимому, брат и сестра Мари. Райли залезла в воспоминания своих разговоров с Мари и извлекла оттуда их имена: Тревор и Шэннон. Как зовут её родителей, она не имела представления.

Райли подумала о том, чтобы принести семье Мари свои соболезнования. Но как ей представиться? Женщиной, которая спасла Мари из плена, а позже обнаружила её тело? Нет, она, конечно же, последний человек на свете, которого они хотели бы сейчас видеть. Лучше дать им скорбеть спокойно.

Проходя вглубь комнаты, Райли поняла, что не узнаёт здесь ни единого человека. Это казалось странным и ужасно грустным. Несмотря на бесчисленные часы общения по видео и единственную встречу лицом к лицу у них нет ни единого общего друга.

Зато у них есть один общий враг – психопат, который их обеих держал в плену. Пришёл ли он сегодня? Райли знала, что убийцы часто посещают похороны и могилы своих жертв. В глубине души она понимала, что именно это должна Мари, что именно поэтому пришла сюда сегодня – чтобы найти Петерсона. И поэтому она нелегально принесла оружие – свой личный пистолет, который обычно лежал в багажнике её машины.

Обходя комнату, она изучала лица присутствующих, которые уже сидели. Она видела Петерсона в свете фонаря и на фотографиях, но ей так и не удалось ни разу оказаться с ним лицом к лицу. Узнает ли она его?

У неё стучало сердце, пока она подозрительно оглядывала людей, ища в каждом из них убийцу. Вскоре они все слились в одно убитое горем лицо, озадаченно глядящее на неё в ответ.

Не заметив никого, хоть сколько-нибудь опасного, Райли села на стул у прохода на заднем ряду, отдельно от остальных, где бы она видела всех, кто войдёт или выйдет.

На подиум взошёл молодой священник. Райли знала, что Мари не религиозна, так что пригласить священника, очевидно, было идеей её родственников. Уселись последние из гостей и служба началась.

Тихим профессиональным голосом священник начал со знакомых слов:

– “Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной”.

Священник сделал паузу. В коротком молчании в голове Райли эхом отозвалась единственная фраза.

“Не убоюсь зла”.

Почему-то Райли поразила эта совершенно неуместная фраза. Что вообще это значит “не убоюсь зла”? Разве это правильно? Если бы много страшных месяцев назад Мари была более осторожна, может быть, она и не попала бы в лапы Петерсона.

Зла определённо надо бояться – его полно вокруг.

Священник снова заговорил.

– Друзья мои, мы собрались здесь, чтобы оплакать потерю и воспеть жизнь Мари Сайлес – дочери, сестры, подруги и коллеги…

Священник начал свою обычную заученную проповедь о потерях, дружбе и семье. Хотя он назвал “кончину” Мари “преждевременной”, он не упомянул о жестокости и ужасах, которые ознаменовали последние недели её жизни.

Райли вскоре перестала слушать его наставления, и ей вспомнились слова Мари в предсмертной записке:

“Другого пути нет”.

Райли почувствовала, что внутри неё растёт чувство вины, достигая таких размеров, что она едва могла дышать. Она хотела выбежать на середину комнаты, оттолкнуть священника и признаться всем присутствующим, что всё это произошло только по её вину. Это ей не удалось спасти Мари. Это она подвела всех, кто её любил. И прежде всего себя.

Райли удалось подавить в себе это желание, но ей стало ясно, что вызывает её дискомфорт. Прежде всего, это кирпичи похоронного дома, его глупые белые колонны и пастельного цвета обои. Затем лицо Мари, такое неестественное и восковое в гробу. А теперь ещё и проповедник, который махал руками и нёс какой-то бред, как робот, и ряды голов, которые кивали в такт его словам.

“Кукольный театр”, – поняла Райли.

И Мари, которая лежала в гробу – ненастоящее тело на ненастоящих похоронах.

Райли окатило волной ужаса. Два убийцы – Петерсон и кто бы то ни было, кто убил Синди Маккиннон и остальных женщин – смешались в её голове. Было неважно, что сопряжение их беспочвенно и неразумно. Она уже не могла их разъединить. Они стали для неё единым целым.

Казалось, что эти тщательно разыгранные похороны – последние штрихи монстра. Он заявлял о том, что будет ещё много новых жертв и много других похорон.

Тут, Райли краем глаза заметила, что кто-то тихонько вошёл на службу и сел на другом конце заднего ряда. Он осторожно повернула голову, чтобы посмотреть, кто пришёл посреди похорон, и увидела обычно одетого мужчину в низко надвинутой кепке, которая закрывала его глаза. У неё сильнее забилось сердце. Он выглядел достаточно высоким и сильным, чтобы у него хватило сил справиться с ней и взять в плен. У него было безжалостное лицо, стиснутые челюсти и как будто виноватое выражение лица. Может ли это быть убийца, которого она ищет?

Райли поняла, что дышит слишком часто. Она заставила себя успокоиться и очистить мысли. Ей нужно удержаться, чтобы не вскочить и не арестовать опоздавшего. Служба вот-вот должна закончиться, так что она не будет прерывать её из уважения к памяти Мари. Она должна подождать. Но что, если это не он?

Однако тут, к её удивлению, человек вдруг встал и тихо вышел из комнаты. Заметил её?

Райли вскочила и последовала за ним. Она почувствовала, что на её неожиданную возню повернулись головы, но это уже было неважно.

Она бежала по холлу похоронного здания к главному входу, а когда выбежала на улицу, увидела, что мужчина быстро идёт прочь по тротуару. Она достала пистолет и направила на него.