По прибытии на передовую нас присоединили к 20-ой танковой бригаде. С нами был Ворошилов П.К. Наши передовые части подошли к укрепрайону Бабошино. Вечером приехал к нам начальник бронетанкового управления товарищ Павлов. «Сейчас, – говорит, – товарищи, – я Вас ознакомлю с ДОТами укрепрайона Бабошино. Т-28 не могут пройти – горят, надеемся на вас. Завтра утром пустим вас в бой, нужно срочно испытывать машины».

По прибытии на исходную позицию, нам объяснили поставленную перед нами задачу: после артподготовки мы идем с 20-й танковой бригадой в наступление. Пройдя небольшой участок леса, перед нами открылась обширная поляна, слева и справа от нас горят танки. Впереди идущий Т-28 загорелся, он нам мешает двигаться вперед. Свернуть с дороги – боимся наехать на мины. Впереди противотанковый ров, надолбы, проволочные заграждения. Мы попытались подойти вплотную к горящему танку и столкнуть его с дороги. Экипаж танка Т-28 покинул танк через десантный люк и не выключил передачу КПП, сдвинуть с места машину нам не удалось.

По рации был получен приказ – свернуть с дороги влево и двигаться вдоль противотанкового рва. Противник бьет снарядами по правому борту нашей машины удар за ударом, как будто бьют сильной кувалдой по борту. Правда мороз или дрожь по ноге ходит. Еще удар за ударом – мы двигаемся. Наш командир Качихин заговорил, нервничает. По нам бьют, противника нигде не видно. Вспомнили наставление тов. Павлова. Командир танка Качихин подает команду смотреть во все наблюдательные приборы и искать замаскированные ДОТы. Неожиданно кричит Ковш: «Впереди бугорок. Смотрите, из него высунулась труба и спряталась». Голос Качихина: «Это, наверное, ДОТ. Прицел на трубу – огонь!». Заметил я бугор. На бугру составлены жерди. Из них появляется дымок. Последовала команда командира – «огонь на жерди!» Я заряжаю пушку, я и моторист и заряжающий. Заметили еще в нескольких местах вражеские огневые точки. Сильный удар снаряда по передней части танка, танк осыпало искрами, еще удар. Задрожала наша пушка, остановили танк. Что случилось неизвестно. Завели мотор, попробовали двигаться – все в порядке. Я говорю Качихину: «Перекусить бы, не завтракала, обед давно прошел. Я уверен, наш танк не пробиваем». От перекусона отказались.

По рации получили приказ: «Слева от вас подбитый Т-28. Осмотрите его и если возможно отбуксируйте в тыл». Подошли к Т-28 вплотную, несмотря на сильный обстрел противником. Я вылез из машины – находясь между танками можно было осмотреть Т-28 и прицепить на буксир. Отбуксировали танк в тыл.

Рано утром прибыл к нам Ворошилов П.К. и с ним пять командиров в «романовских» шубах. Среди них был Павлов Д.Г. Осмотрев машину КВ, обнаружили: прострелен ствол пушки, прострелены некоторые катки ходовой части, побиты некоторые траки, но не полностью, перебит буксирный трос, много было попаданий в левый и правый бок – танк остался цел и невредим. Теперь нам было ясно, почему дрожала наша пушка, почему нас осыпало пламенем искр. Военная комиссия осталась довольна. Нам пожимали руки, поздравляли с выполнением задания. Павлов дал распоряжение Ворошилову срочно выезжать на завод и как можно быстрее давать фронту танки КВ.

С завода привезли ствол пушки 76-мм. Подъемного крана не было – подобрали прочную сосну с хорошим прочным суком, талью подняли ствол, подогнали танк и вручную, под руководством артиллериста Войнова И.А., пушка была смонтирована.

Второй раз в бой ходили СМК и «сотка». В этом бою СМК подорвалась на фугасах, и осталась на территории белофиннов. Экипажу нашей машины было приказано вернуться на завод. На заводе были подготовлены новые башни с пушкой-гаубицей 152-мм для стрельбы по железобетонным сооружениям.

К этому времени была готова вторая КВ. Отправили на фронт две машины: на одной водитель Ковш, командир Комаров, на другой водитель Ляшко, командир Петин. Я стал работать по подготовке машин к очередному бою: заправка боеприпасами, топливом, а главное по устранению недостатков выявленных дефектов. В финскую войну танк КВ был непоражаемый. Конечно, дефекты были. Однажды из-за выхода из строя маленьких 8 мм болтиков машина чуть не досталась неприятелю. Такое у нас случилось на двух машинах. Во время боя, уже вечерело, на машине Ковша срезало два болтика 8 мм, которые крепят топливный насос с двигателем В-2. Мотор, заглох, не заводится. Я работал на другой машине вместе с Колотушкиным И.И. Ползком подползли к машине Ковша, залезли в машину через десантный люк, обсудили план восстановления машины. Идет бой, пулеметные очереди, а нам нужно выйти из машины и открыть моторный люк, который находится сверху машины. Вылез я из танка, открыл моторный люк, потом вылез Колотушкин И.И., и накрыл маня брезентом сложенным в несколько рядов. Я лежу на моторе, Колотушкин залез в танк. Зажгли электросвет переносной лампы. Все это было сделано для того, чтоб противник не мог видеть свет переносной лампы, с которой я должен работать. Ковш проворачивает двигатель машины изнутри, и нужно найти верхнюю мертвую точку в первом цилиндре мотора и соединить топливный насос с двигателем двумя болтиками 8 мм под определенным углом. Наконец все готово, запуск, мотор заработал. Мы вышли из боя для проверки машины».

(из личного архива автора).

Герой Советского Союза старший лейтенант Г. Хараборкин. Танки на высоте 65,5

В штабе танковой бригады я был назначен командиром 3-й роты. Ее личный состав имел крайне смутное представление о методах борьбы в укрепленных районах. Вообще экипажи не обладали еще должной выучкой, что объяснялось главным образом молодостью командного состава. Предстояло в короткий срок сколотить экипажи, научить их действиям против укрепленного района, да и самому получше «подковаться».

Наметив программу занятий, я приступил к делу. Провел командирскую разведку переднего края укрепленного района, отработал упражнение по курсу огневой подготовки. Много времени было уделено вопросам взаимодействия с подразделениями стрелкового полка, которым командовал майор Рослый.

Командиры машин и водители ходили в разведку, изучали подходы к дотам, характер противотанковых препятствий. Взаимодействие на наших занятиях осуществлялось полностью. Вместе с пехотинцами, артиллеристами и саперами рота училась в тех условиях, в которых ей предстояло вести бой.

Танкисты стали часто бывать у пехотинцев. Вместе обсуждали, как на данной местности действовать, чем танкист может помочь пехотинцу, и наоборот.

Особое внимание было обращено на готовность пулеметов к стрельбе в условиях больших морозов. Мы вымыли оружие бензином, насухо вытерли, и оно работало безотказно.

10 февраля, в 9 часов утра, я был вызван в клуб стрелкового полка. Это была просторная, хорошо освещенная землянка, где можно было свободно развернуть карту.

Командир полка отдал приказ о прорыве укрепленного района на высоте 65,5. Батальону капитана Сороки, согласно приказу, предстояло наносить удар в лоб. Моя рота придавалась этому батальону, получившему, кроме того, роту легких танков.

При уточнении вопросов взаимодействия я предложил бойцам и командирам стрелкового батальона засучить правый рукав белого халата: это необходимо было для того, чтобы танкисты могли отличать свою пехоту от вражеской. Помимо этого, я посоветовал обозначать синими флажками стрелковые подразделения, находящиеся ближе других к противнику. Флажок означал, что впереди уже нет нашей пехоты, можно открывать огонь.