Следователь махнула в сторону пустого столика, где перед этим лежало письмо:

– Кто-нибудь еще о нем знает?

– Рик.

– Вы поделились с ним до того, как позвонить мне?

– Вас не было на месте, – напомнила я.

– Мистер Эймс… – начала она, а я подумала: ты далеко не все знаешь.

– Следователь Ригби, – перебила я, – на какой улице обнаружили машину Шона Колмана?

Она метнула на меня подозрительный взгляд – мол, откуда мне это известно. Явно была не в курсе, что Натан сюда возвращался.

Наконец она произнесла:

– На улице Хэймер.

– Та, что за нашими домами? – То есть Шон оставил там машину и пришел пешком. Улица Хэймер отходила от той же главной дороги, что и наша, но дальше от центра. – Вы думаете, он приходил, чтобы положить письмо в ящик?

Выходит, ночью он положил письмо в ящик, и что потом? Кто-то его зарезал, когда он возвращался к машине? Полный бред. Зачем ходить пешком в темноте, а не просто подъехать днем? Я не могла вообразить, какая еще причина заставила старшего Колмана околачиваться возле моего дома. Прятался от кого-то, после чего в ящике появилось письмо?

Следователь опять зашагала по комнате, и я догадалась, что это не нервозность, а способ упорядочить мысли.

– Вряд ли. Вы сказали, что письмо лежало на самом дне?

– Да, – подтвердила я, и тут до меня дошло.

Шон не опускал письма ночью, а положил его в ящик до того, как принесли пятничную почту. Например, сразу после нашей встречи на парковке у магазина. Он, должно быть, сообразил, что я не обрадуюсь, если он поедет за мной. Поэтому оставил тут письмо, а ночью вернулся, чтобы… что? Следить за мной издалека? Или у него был другой план?

Что он собирался мне сказать? И почему его убили?

– Я могу осмотреть дом? – спросила Ригби, не глядя на меня. – На предмет каких-то следов, вдруг он сюда заходил?

Небрежный тон, как будто я не знала, что ей нужно. Рик уже предупредил, что они придут обыскивать один из домов с ордером. Только зачем, если можно обойтись без ордера? Понятно, что она ничего бы не нашла, но я не собиралась облегчать ей жизнь.

– Вы дом уже осматривали, – напомнила я, – в ту ночь.

Тогда я впустила ее, показала, что мне нечего скрывать.

Девушка повернулась и посмотрела на меня в упор.

– Это до того, как я заподозрила, что тот человек за вами следил.

От ее слов мороз пробежал по коже. Чего еще она недоговаривала?

– Все равно нет, – твердо сказала я. – Я и так ушла с работы без разрешения, мне пора возвращаться.

Я придержала дверь, жестом приглашая ее вый-ти. Ригби медлила, и я испугалась, что она вдруг предъявит ордер на обыск. К моему облегчению, она вышла.

– Мой вам совет, Оливия. Не посвящайте мистера Эймса в подробности расследования.

С этими словами следователь удалилась.

Теперь я знала, каковы две главные версии, объясняющие присутствие Шона Колмана у нас на участке. Первая: что Рик заметил, как тот следил за домом, и убил его. Вторая: что его убила я. Возможно, обороняясь, возможно – нет.

Но ведь я сообщила им о письме; помогала следствию. Более того: пожертвовала ради этого своей анонимностью.

Остановить процесс уже невозможно. Мне вновь предстояло бороться за жизнь.

Вторник, 14:00

«ЭТО ДО ТОГО, как я заподозрила, что тот человек за вами следил».

Ригби намекала на то, что Шон Колман побывал здесь не раз.

Выждав какое-то время после ухода полиции, я вышла через заднюю дверь. Участок за домом зарос травой; заграждений не было – по-видимому, Рик избавился от них еще при покупке земли. В конце участка росли деревья.

Я знала, что граница проходит по ручью – мы с соседом обошли весь периметр еще в первый день, когда он показывал, где кончаются мои владения. Ручеек, скорее всего, высыхал полностью, если долго не было дождя. Спустившись к нему, я обернулась и, к своему удивлению, обнаружила, что отсюда не видно ни моего дома, ни дома соседа. Немногочисленные деревья росли так, что полностью скрывали наши участки.

Как ужасно, должно быть, заблудиться! Закрыв глаза, я представила себе маленькую девочку, которую неожиданно сбивает с ног потоком воды, как она цепляется за траву, за ветки, за все что угодно, лишь бы удержаться. Потом ее несет куда-то, маленькие пальцы соскальзывают… И вдруг кроссовка застревает в решетке – короткое мгновение надежды.

А после – тьма.

Девочка, которая выжила. Девочка, которая продержалась. Которая натерпелась столько страху, что наглухо похоронила целых три дня в самых потаенных уголках своей психики.

Я легко перешагнула ручей. Сознавая, что нахожусь на чужом участке, я двигалась тихо и осторожно.

Полусгнившие остатки старого забора были первым признаком того, что здесь когда-то жили люди. Никакого дома я не увидела. Ближе к улице – небольшой сарайчик, вроде того, что стоял у дома Рика. В него упиралась заросшая травой подъездная дорожка, на которой слабо просматривались следы от шин. На самом участке остался лишь фундамент – то ли дом давно снесли, то ли его так и не построили.

По словам следователя Ригби, машину Шона Колмана нашли где-то здесь. Я прошла по подъездной дорожке и вышла на улицу Хэймер, которая мало чем отличалась от моей: никаких тротуаров и ничего не видно за уходящим вправо поворотом.

Но в отличие от моей улицы, эта заканчивалась тупиком. Слева от меня не было даже бордюра, асфальт просто обрывался, упираясь в лес. Возможно, улицу собирались продлевать, а потом передумали.

Я представила себя на месте Шона Колмана. Человек оставляет машину в укромном месте и идет по заброшенному участку между деревьев к моему дому… И сколько же ночей он это проделывал? Сколько раз приезжал и следил за мной?

Вернувшись к сараю, я заглянула в темные окна – ничего особенного. Грязные стекла, пыльный пол. Заходил ли Шон внутрь? Дожидался чего-то?