litbaza книги онлайнДетективыЗагадка лондонского Мясника - Тони Парсонс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 70
Перейти на страницу:

– Что же у него есть?

– Агент по продаже картин.

Я помолчал.

– Отличная работа, стажер.

– Галерея «Нерей». Это на севере Лондона, в начале Хит-стрит, если смотреть со стороны Хэмпстеда. Я проезжала мимо.

– По-моему, я не просил этого делать?

– Спокойно, детектив. Внутрь я не заходила. Все равно там было закрыто. Зал крошечный.

– Значит, «Нерей».

– Да. Персонаж из греческих мифов – морской бог, добрый и справедливый. А еще Нерей обладал особым даром.

– Каким же?

– Умел менять обличье.

Лиса не спеша трусила в моем направлении.

– Спасибо, – сказал я Эди.

– Вот видите. У всех есть тень.

Я записал адрес галереи.

– Когда вы собираетесь туда нагрянуть? – спросила девушка.

– Сегодня же. Когда вернусь в город.

– Подхватите меня у Центрального управления?

– Зачем?

– Поеду с вами.

Я чуть не рассмеялся.

– Нет. Это внеплановое задание:

– Вот поэтому я и хочу отправиться с вами. Официального распоряжения не нужно. К тому же это ведь я все разузнала.

Я решил, что мы обсудим вопрос потом.

– Кто такой Дункан? – спросила Эди.

Лиса остановилась в центральном кругу спортивного поля. Понюхала воздух, уткнулась носом в грязь и начала яростно копать.

– Эдвард Дункан мертв, – ответил я.

* * *

Меня потряс вид капитана Кинга.

Тот надел безупречную черную форму офицера гуркхских стрелков, но зарос щетиной, а глаза его были красными, словно он явился в Поттерс-Филд прямо с базы Брайз-Нортон и последнюю ночь провел на борту грузового самолета. Однако больше поразило меня другое – то, как похожи близнецы и как сильно они отличаются друг от друга. Они сидели в древней часовне плечом к плечу и слушали Перегрина Во, с горящими глазами произносящего речь. У Бена было гладкое лицо политика, у Нэда – покрытое шрамами лицо воина. Правда, изуродовал его не враг, а собственный брат.

Рядом с Беном Кингом сидел Салман Хан, взиравший на высоченного директора школы так, словно позже тот собирается вызвать его к доске.

– Сегодня мы собрались, чтобы вспомнить мистера Филипса, – говорил Во. – Нашего выпускника. Учителя. Друга.

Как и большинство ораторов, директор немного переигрывал. Он попросил нас заглянуть в мемориальную брошюру, где указаны годы рождения и смерти, а потом сказал, что главное – то, что находится между ними. Тире.

– Да, тире, – покивал Во.

Не имеет значения, когда родился Гай Филипс и когда он умер. Прочерк между этими датами, вот что важно. Ибо этот прочерк – жизнь.

Директор говорил о Филипсе, словно тот был чем-то средним между матерью Терезой и Христом.

Я вспомнил беднягу Свина. Как он обращался с Наташей на похоронах Бака. Как заставлял учеников валяться в грязи. Мне казалось, свой прочерк он провел, отравляя жизнь другим, но Перегрин Во обладал даром убеждения, а потому отовсюду слышались сдавленные всхлипы. И все же по каменному лицу директора я никак не мог понять, что значил Гай Филипс для него самого. Все? Или ничего?

Похоже, в часовню набилась вся школа. В первых рядах сидели учителя в черных мантиях, позади – тысяча мальчишек в зелено-пурпурной форме. Под витражным окном стоял хор. Ученики и преподаватели теснились вдоль стен, толпились в дверях.

Часовня оказалась меньше, чем я думал. В Интернете я прочитал, что ее строительство прервалось во время Войны Алой и Белой розы, и с тех пор его так и не возобновили. Здесь, как всегда в Поттерс-Филде, у меня возникло чувство, будто в мгновение ока переносишься сквозь века.

За кафедру встал Нэд Кинг.

– Окончен праздник, – прочел он. – В этом представленье актерами, сказал я, были духи. И в воздухе, и в воздухе прозрачном, свершив свой труд, растаяли они. Вот так, подобно призракам без плоти, когда-нибудь растают, словно дым, и тучами увенчанные горы, и горделивые дворцы и храмы, и даже весь – о да, весь шар земной. И как от этих бестелесных масок… от них не сохранится и следа.

Салман Хан понурил голову и заплакал. Бен Кинг не сводил глаз с обезображенного лица своего брата.

Голос капитана Кинга заполнил древнюю часовню:

– Мы созданы из вещества того же, что наши сны. И сном окружена вся наша крошечная жизнь.

Капитан произнес обычную в таких случаях речь, но эти слова были полны истинного смысла. Он держал себя в руках, и в то же время его переполняли чувства. Он прекрасно справился. В таких вещах он обладал большим опытом.

Кинг вернулся к своей скамье в первом ряду, тронул за плечо Салмана Хана и опустился рядом с братом. Сзади сидели их красавицы жены и дети. Воспитанные малыши с брекетами на зубах и холеные женщины, которые даже в траурной одежде выглядели сексуально. Их огромные драгоценные камни сверкали. В этих семьях хватало денег и на одежду, и на образование отпрысков, и на исправление их прикуса. Братья Кинг и Хан наверняка любили своих близких. Однако истинные, нерушимые узы – узы прожитых вместе лет, были иными.

Потому что сейчас эти трое сидели вместе.

* * *

После поминальной службы я решил пройтись, обогнул регбийное поле, где шел урок. У всех мальчиков на руках были черные повязки в знак траура по учителю.

Звуки сталкивающихся тел, крики и смех стихли за спиной. Я подошел к домику Лена Жукова, постучал. Никто не ответил. Я поднял воротник, защищаясь от ледяного ветра, обошел коттедж и остановился.

На компостной куче лежала дохлая лиса – точно драный мешок из костей и шерсти. Кто-то аккуратно свернул ей шею.

* * *

Я вернулся в город в пять вечера. Был ноябрь, и в это время становилось темно, как ночью. Безумный лондонский час пик набирал силу. Я отправил Эди сообщение, стоя в пробке на Пиккадилли. Она ждала возле Управления и села в мой «БМВ» с торжествующей улыбкой.

– Если бы не я, – сказала Рен, – вы бы до сих пор копались в Гугле. На вашем месте я бы поехала через Риджентс-парк. Там всегда на удивление мало машин.

Через пятнадцать минут мы были на Финчли-роуд. Здесь автомобилей было много, но ехали они с нормальной скоростью. Дорога круто уходила вверх, к началу Хит-стрит. Мы взбирались на самый высокий холм города.

Я заметил, что мы недалеко от луга, где гуляли со Скаут, когда потерялся Стэн. А я и не знал, что поблизости есть художественные салоны.

На въезде в Хэмпстед, как раз перед огромным парком, собрались галереи всех мастей и размеров. Одни были высшего класса, с просторными роскошными залами и витринами, где в свете дорогих ламп выставлялись холсты. Другие, поскромнее, принадлежали местным художникам, которые продавали свои работы местной же клиентуре. Салон, который искали мы, представлял собой всего лишь темную дыру в стене.

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 70
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?