Я попал ему в лицевой щиток.

Затем я попытался поразить своей пулей водителя и попал (как мне кажется) в шейное сочленение. Не так удачно, как дыра в стекле, но если он не был готов быстро наложить заплатку – что не так-то просто, – то задохнулся бы через несколько секунд.

Пончик сделал полный разворот. Когда он остановился, я прикончил второго стрелка за наносекунду до того, как тот успел бы прикончить меня. Я попробовал прицелиться в водителя, но цель прыгала перед глазами, а впустую тратить патроны я не мог. Пончик покатился прочь, уходя на восток. Набирая скорость, он ударился о валун, высоко подпрыгнул и скрылся за горизонтом.

Я посмотрел вниз, на другой луноход. Кроме двух убитых во время первой перестрелки, все так же лежавших в машине, на земле валялись пять тел – два по правому борту, три по левому. Судя по их виду, все были мертвы, окончательно и бесповоротно. Я прижался шлемом к шлему Гвен.

– Это все? Других нет?

Она резко ткнула меня в бок. Я повернулся и увидел голову в шлеме, только что появившуюся в проеме левой двери. Прицелившись из трости, я проделал звездообразную дыру в стекле шлема, и человек исчез. Вспрыгнув на чьи-то ноги, я выглянул наружу – слева никого больше не было, – повернулся и увидел еще одного: он карабкался, собираясь проникнуть внутрь через правую дверь. Я выстрелил в него…

Поправка: попытался выстрелить – патроны закончились. Тогда я метнулся к нему, выставив перед собой трость. Он схватился за ее конец, и это была ошибка: я потянул за трость, обнажив двадцать сантиметров шеффилдской стали, которая прошла через скафандр и вонзилась между ребер. Выдернув трость, я снова нанес удар. Стилет с треугольным лезвием шириной всего в полсантиметра, с кровостоками со всех сторон, не всегда убивает сразу, но второй удар отвлек внимание умирающего и не дал ему прикончить меня.

Он обмяк, повиснув на пороге двери, и выронил ту часть моей трости, которая служила ножнами. Я подобрал ножны и вернул их на место, затем вытолкнул труп наружу, схватился за ближайшее сиденье, подтянулся, упираясь ногой, доковылял до своего места и сел, ощущая крайнюю усталость, хотя заварушка длилась минуты две-три. Это все адреналин – после него я всегда чувствую опустошение.

На этом все завершилось. И очень хорошо: у нас с Гвен не осталось патронов, а трюк со спрятанным лезвием можно проделать лишь однажды – и только в том случае, если ты вынуждаешь противника схватиться за наконечник трости. Все девять человек из вражеского лунохода были мертвы. Мы с Гвен прикончили пятерых, остальных четверых убили стрелки с гигантского пончика. Считать было легко: дырку от пули не спутаешь с ожогом от лазера.

Двоих или троих членов команды суперпончика, застреленных мной, я не учитываю: он скрылся за горизонтом, не оставив трупов для подсчета.

Мы потеряли четверых.

Первым был наш стрелок, сидевший в башенке с ружьем над водителем. Забравшись наверх – при одной шестой g я могу подняться по отвесной лестнице так же легко, как и любой другой, – я обнаружил, что стрелок мертв: вероятно, его сожгли самым первым выстрелом. Заснул на посту? Кто знает, да и какая разница? Теперь он мертв.

Второй жертвой была тетушка Лилибет, но она осталась жива благодаря Биллу. Он быстро наложил ей две герметичные заплатки – одну на левую руку, другую на макушку шлема, смекнув, что перед этим надо перекрыть воздух, – а затем отсчитал шестьдесят секунд и повернул вентиль, чтобы скафандр вновь надулся. И тем самым спас ей жизнь.

Впервые за все время стало ясно, что Билл не так глуп, как могло показаться. Он заметил, где лежит коробка с заплатками – рядом с сиденьем водителя, – и проделал все так, словно был на учениях, без лишней суеты, не обращая внимания на перестрелку.

Пожалуй, удивляться не стоило – я знал, что Билл работал на строительстве орбитальной станции, прошел обучение работе в скафандре и тренировки по технике безопасности. Но одной лишь подготовки недостаточно: в критической ситуации не обойтись без сообразительности и хладнокровия, которые не даст никакая тренировка.

Билл показал нам, что сделал, – не для того, чтобы похвастаться, он понимал, что кое-что, возможно, придется переделать. Поспешно заделывая скафандр тетушки, он не мог добраться до раны на ее руке, чтобы остановить кровотечение, и не знал, прижег ли лазерный луч рану. Если рана кровоточила, следовало снова вскрыть скафандр, наложить на рану бинт, закрыть скафандр, и все это в невероятно быстром темпе. Так как тетушку ранили в руку, сделать это можно было только одним способом: разрезать ткань скафандра, увеличив дыру, добраться до руки, остановить кровотечение, заделать дыру, а затем отсчитывать секунды в течение одной бесконечной минуты, прежде чем подать давление в залатанный скафандр.

Пациент может находиться в вакууме, но очень недолго. Тетушку, старую и раненую, это ожидало во второй раз за день. Выдержит ли она?

О том, чтобы открыть шлем, нечего было и думать. Попавший в него заряд срезал кусок макушки с шлема, но не с головы – иначе мы не рассуждали бы, стоит разрезать рукав или нет.

Гвен прижалась шлемом к шлему тетушки, сумев привести ее в чувство и привлечь ее внимание. Идет ли у нее кровь?

Тетушка так не считала. Рука онемела, но болела не сильно. Добрались ли эти люди до него? До чего? До чего-то в грузовом отсеке. Гвен заверила ее, что бандитам ничего не досталось, и все они мертвы. Похоже, тетушку это удовлетворило.

– Машину может вести Тэдди, – добавила она и, похоже, задремала.

Третьей жертвой оказался один из мужей леди Дианы. Он скончался, но не от рук бандитов. По сути, он выстрелил себе в ногу.

Кажется, я уже говорил, что он был вооружен – но оружие находилось внутри скафандра. Когда началась заварушка, он полез за пистолетом, понял, что не может до него добраться, и открыл переднюю часть скафандра.

Открыть и закрыть скафандр в вакууме можно – думаю, легендарный Гудини сумел бы освоить такой трюк. Но этот придурок пытался нашарить свой пистолет, пока не вырубился, а потом захлебнулся вакуумом. Второй муж оказался чуть умнее и не стал лезть за оружием, решив забрать пистолет у партнера, когда тот откинул сандалии. И забрал, но слишком поздно, когда все уже закончилось, – он выпрямился как раз в тот момент, когда я пробирался к своему месту, прирезав последнего бандита.

И я обнаружил, что этот кретин тычет стволом мне в лицо.

Я вовсе не собирался ломать ему запястье, просто хотел его разоружить. Ударив тростью по стволу, чтобы отвести его в сторону, я попал по запястью. Затем поймал пистолет, сунул его за пояс скафандра, прошел вперед и упал на сиденье. Я не знал, насколько сильным оказалось повреждение, – возможно, все обошлось синяком, – но угрызений совести не испытывал. Если не хочешь, чтобы тебе сломали запястье, не тычь стволом мне в лицо. Особенно когда я устал и слишком возбужден.

Потом я собрался с силами и попытался помочь Гвен и Биллу.