Натэлла, мягко говоря, изумлена.

Я, грубо говоря, хренею.

Может, именно так и ведут себя импы, прежде чем броситься на жертву? Или это у каждого индивидуально? Видя тщету своей клоунады, Карлсон, вопреки собственному призыву к молчанию, вновь подает голос:

— Ритуля! Не пожалеешь! Никуда твои кактусы не денутся…

И башкой мотает — то на шкаф, то на Натэллу.

— Карлсон, ты нас достал!

Шиза «на взводе». Она вообще заводится с пол-оборота. Пот заливает лицо Карлсона. А еще говорят «звездеть — не мешки ворочать»! Врут. Однозначно.

— Ритушечка! Ритунчик! Что тебе, трудно? Всего на минуточку…

— Ты и мертвого уговоришь…

Льда в голосе Риты хватит, чтобы остудить целый взвод разгоряченных Карлсонов. За шкафом возмущенное шуршат. Сейчас из норы явится разгневанная мышь! Я бросаю взгляд на Натэллу — и бегемоточка, словно только этого и ждала, начинает действовать.

С неподражаемой грацией.

— Дай и мне посмотреть!

— Эй, полегче!

Внезапный интерес телохранительницы более всего походил на торнадо. Вы когда-нибудь видели торнадо в отдельно взятой комнате? Вам повезло. Вспугнутыми птицами взвились бумаги. Отчаянно застонали половицы; Карлсона унесло вбок, на мое рабочее место. Он с трудом устоял на ногах, схватившись за стол. Смахнул на пол клаву с «мышью». И теперь зло пыхтел, налившись дурной кровью.

Вовремя я откатился!

Из-за шкафа возникла Рита. Симпатичный, но неумолимый айсберг надвигался на «Титаник». Но Натэлла Ритой пренебрегла. А злосчастным монитором — тем более. Она следила за действиями Карлсона.

— Ты чего?!

— Что ты нам хотел показать, Карлсончик?

Вот я и узнал, как мурлыкают боевые бегемоты!

— Показать? Айпишник! Посмотри айпишник, дура!

Внезапно Карлсон захохотал. Давясь, булькая, он продавливал слова сквозь смех, как фарш через мясорубку.

— Вот! Вот — распечатка! Смотри! Да прикрой же Риту!

— От тебя?

— Не от меня, дура! На айпишник гляди! Ты ж их все знаешь!

— Ну, допустим…

— Должна знать! Должна!

На какое-то мгновение Натэлла растерялась. Но — лишь на мгновение. Одной рукой она выхватила у Карлсона распечатку, другой махнула Рите: стань, мол, рядом! Не выпуская Карлсона из поля зрения, скосила глаза на бумагу, на монитор…

— Что там? — не выдержала Рита.

— Скачок траффика.

— Где?

— У нас. Ай-Пи… Шизина машина.

Натэлла кивнула на шкаф.

— Я ж говорил! Етить-колотить!

— Что ты говорил?

— Я знаки подавал! А ты!..

— Знаки?! Ты рожи корчил! Не мог по-человечески сказать?

— Так я ж… чтоб не спугнуть…

— И кого ты боялся спугнуть, дорогой?

В проходе, привалясь худым плечом к шкафу, стояла Шиза. С презрением она изучала трясущегося Карлсона. Так смотрят на бомжа, спящего в луже блевотины.

— Тебя, дорогая, — за Карлсона отвечает Натэлла. — Увы, тебя.

В какой момент она оказалась между Шизой и Ритой, задвинув подопечную себе за спину, я не уловил. Рокировку бегемоточка провела виртуозно.

— Твой Ай-Пи?

Натэлла протянула Шизе распечатку. Я уверился: сейчас она схватит Шизу за руку, заломает, скрутит… Ничего не произошло. Шиза взяла измятый лист бумаги, вчиталась.

— Я не помню… — растерянно шепчет она. — Не помню…

— Чего?

— Айпишник свой не помню.

— Твой! — не выдерживает Карлсон. — С гарантией! У меня таблица на экране.

— Так вы что?.. вы думаете…

Голос Шизы опасно дрожит.

— Я, по-вашему, имп?

— Никто ничего не думает! — вмешивается Рита, предупреждая истерику. — Был скачок траффика. Надо проверить. Сколько там в распечатке?

— Семьдесят три метра… — всхлипывает Шиза.

Терпеть не могу, когда женщины плачут. Встаю с кресла:

— Давайте я проверю! Шиза, иди на диван. Успокойся.

— Ага, успокойся…

— Может, и не было вброса? Может, внешники зря кипеш подняли!

К моему искреннему удивлению, Шиза подчиняется. Закрыв лицо руками, она, как сомнамбула, медленно идет к дивану.

— Кончай реветь, да? Разберемся…

Карлсон уже и сам не рад, что заварил эту кашу.

— Может, орхидеи? Их там много было…

— Сейчас гляну…

Проскальзываю в Шизин закуток. На экране — черная орхидея. Капли росы искрятся на лепестках. Красиво. И — запах. Ваниль? Точно ваниль. Чуть подгнивший банан. И еще что-то, неуловимое, знакомое…

Должно быть, духи.

Как файл называется? Orchid-Black.jpg. Ого! Здоровенный… Download Manager. Файлы на букву «O». Вот они! Подряд. Три десятка. Объемы в графе «Transferred»… Считаю сумму. Наверное, это можно сделать как-то по-другому, проще и рациональнее. Ну так мы чайники. Со свистком. Три метра… Один двести…

— Долго ты там?

— Закончу — скажу.

— Уроды… — плачет на диване Шиза. — Импецилы… импотенты…

— А не фиг в рабочее время цветочки качать!

— Не тронь ее, Карлсон…

— Да кто ее трогает?! Для вас же стараюсь…

Выходит, Чистильщик и его попросил звонить, если что? Сообщение на принтер, а сам — за телефон? Интересно, остальным шеф то же самое сказал? Умату? Шизе?!

Что ж это получается?

— Семьдесят три! Вроде сошлось.

— Точно?

— Плюс-минус корень квадратный. Отбой воздушной тревоги!

Довольный, выбираюсь из-за шкафа.

— Шиза, ты как? Все нормально, у тебя одни цветы. Не плачь, пожалуйста…

Глажу ее по голове, как ребенка.

— Что ты меня лапаешь? Ублюдок! Извращенец!

От крика закладывает уши. Отшатнуться я не успеваю. Шиза вскакивает, хватает меня за рубашку. Жарко дышит в лицо — ваниль, подгнивший банан…

— Я руками душила таких, как ты!

Ворот захлестывается, превращается в петлю.

— Будешь всю жизнь в пипетку мочиться, пидар!

В паху взрывается бомба. Задыхаюсь. Вместо крика — сиплый стон. Черная орхидея смыкает лепестки. Растворяюсь в ванильной кислоте. Господи, больно-то как! Шиза бьет коленом — еще и еще. Когда же она перестанет?