Во сне я стою на краю обрыва и в воздухе передо мной кружится тот самый счастливый билет, который протянул мне накануне Нового Года таксист. Ветер вырвал клочок бумаги из рук, и я все никак не могу ухватить его.

Я просыпаюсь в холодном поту. Инна дремлет рядом.

Сердце стучит в висках.

Теперь я понимаю: счастье невозможно сложить усилиями одного человека. Даниил сделал все, что от него зависело: бросил то, к чему привык, смирился с тем, что окружающие сочли его сумасшедшим, признал ошибки.

А я так и не решилась пойти ему на встречу. Это значит, я недостойна человека, настолько отчаявшегося и отчаянного, что он был готов подарить мне сказку в обмен на любовь.

Хватаю легкую куртку и срываюсь на улицу, не слушая протестов персонала отеля. Дождь еще хлещет, сотрудники быстро теряют меня за водяной стеной.

Если я прямо сейчас не отправлюсь искать Даниила, это конец. Бросаюсь вперед.

Стена дождя неожиданно редеет, и я замечаю монаха, бредущего по дороге навстречу. Теплится рассвет. Я немного притормаживаю, чтобы рассмотреть старика.

По асфальту текут крупные потоки воды, а он идет, прикрывшись маленьким зонтиком и кажется даже наслаждается непогодой.

Мы встречаемся взглядами, когда я подхожу ближе.

— Что-то потеряли? — спрашивает он по-английски.

Странно слышать чистый английский язык от древнего старика из глубинки. Да и вся эта встреча какая-то сюрреалистичная.

— Подумал, по-японски вы не разговариваете, — пожимает плечами монах.

— Да-да, — спохватываюсь я. — Здесь… вы не видели никакой аварии? Упавшего дерева?

Старик останавливается и задумчиво смотрит назад.

— А! Такое бывает. Дальше по дороге, ограждение снесло. Но я и не подумал, что там могут быть люди. Вот же старый дурак! Вон! Тропинка в горах. Пойдешь по ней — успеешь на выручку.

Я киваю и направляюсь туда, куда он указывает. Между деревьев действительно виднеется едва заметная тропинка.

— Поговаривают, там живет хозяин гор, — старик провожает меня взглядом, — он забирает путников в непогоду.

Оборачиваюсь и фыркаю. Что за глупости?

— Он выглядит как большая лягушка, — как ни в чем ни бывало продолжает старик, не замечая моего смущения. — На голове блюдце. Там жизненная сила. Поклонишься первой — из блюдца вытечет вода. Иначе никого спасти и не рассчитывай.

Я тороплюсь поскорее уйти.

— Будет скрипеть и стучать — не слушай!

Я поздно понимаю, что похоже пошла на поводу у сумасшедшего. Тропинка петляет между деревьев и камней. Мне действительно начинает казаться, что лес меня морочит. То тут, то там слышен скрип ветвей.

Надо поворачивать. Старик набросился на меня с рассказами о японских байках, и я сглупила. Но лес все не кончается.

Обессилев, я присаживаюсь на камень, и мне становится дурно. Я вспоминаю слова старика. Почему он говорил о пропаже и спасении? Я ведь не упоминала ни о чем таком.

Холодный пот струится у меня между лопатками, когда я замечаю, что напротив меня на огромном камне сидит гигантская жаба, и как мне сейчас кажется, глядит на меня совершенно осмысленным, практически человеческим взглядом, надменно раздувая брюшко. Так, словно хочет спросить, зачем я пришла.

Только вот я блюдце на голове не успеваю разглядеть.

Вскакиваю и кланяюсь как японка, вытянув руки по швам.

Проходит мгновение. Я слышу громкий квак.

А потом меня отвлекает человеческий голос, который слышен вдалеке и это разом вышибает из моей головы все другие мысли. Я кажется узнаю Даниила.

Срываюсь с места, не успевая посмотреть, там ли еще эта гигантская тварь. Да и бог с ней! Теперь я четко различаю голос мужа.

Он зовет на помощь.

Тропинка, внезапно проступившая у меня под ногами, ведет прямо к асфальтированной петле серпантина.

Я выскакиваю на дорожное полотно. Часть его размыло дождевым потоком, ограждение, как и говорил монах, снесло.

Замечаю балансирующую на краю машину.

— Лебедка! — слышу я, как кричит Даниил.

— Что? — муж держится за открытую дверь машины, он практически повис на ее капоте и я понимаю, что ему не хватает всего ничего дотянуться до управляющего механизма, сделанного в решетке радиатора.

Что тут делает машина спасателей — мне некогда себя спрашивать.

Даниил в спешке объясняет, как запустить механизм.

Я следую инструкциям. Раздается механический лязг, невидимый мне мотор проворачивает лебедку. Замечаю напрягшийся железный трос, который связывает машину с толстым стволом дерева, растущего на обочине дороги.

Вскоре ее удается вытащить на остаток проезжей части.

Даниил ступает на землю, и я бросаюсь ему на шею.

— Я никуда не уйду! — произношу скороговоркой и чувствую, как сильные руки мужа крепко сжимают мою спину.

На мгновение я отрываюсь и замечаю глубокий порез у Даниила на щеке.

— Я люблю тебя… — это то, что я должна была давно ему сказать.

Нас окружают японцы, но я не придаю этому значения.

Смотрю мужу в глаза и сейчас он кажется мне самым красивым, самым желанным.

— Я тоже люблю тебя, — отвечает Даниил.

Утыкаюсь носом мужу в грудь. Плевать на дождь, на разбитую дорогу, японцев. Пусть весь мир подождет. Главное мы вместе.

— Ты нас спасла, Алин, — слышу я над ухом. — Спасатели верят, тут заколдованная гора, на которой живет каппа. В дождливые ночи забирает путников. Вот реально все валилось из рук, я даже почти поверил им, когда…

Даниил отрывается.

— Тут дорога треснула и машину чуть в океан не унесло, — муж передергивает плечами.

А я смотрю с обрыва. Там метрах в трехста видно, как вода лижет скалы. Они бы точно погибли, все, кто был в пикапе.

— Я тебе сейчас расскажу, как случилась эта херня…

Сжимаю лицо мужа между своих ладоней.

— Я теперь тебя никогда не оставлю! Не после того как я отвоевала у хозяина гор!

— И ты туда же! — нервно смеется он.

Я отрываюсь от мужа и вдруг замечаю, что собравшиеся вокруг японцы смотрят на него едва ли не с благоговением.

В это время ветер разгоняет на небе тучи и нас окатывает солнце. Наконец я замечаю, что промокла и замерзла.

— Пойдем! — говорит муж, прикрывая меня полой своей куртки.

Я чувствую себя так, словно это конец голливудского фильма. Там, дальше, все точно будет хорошо.

О том как все было, я узнаю у Сайто в пути.