Я пил пиво и читал.

Доктор Ги Бастид (1944–2000)

Это история убийства.

До нынешнего дня я полагаю, что у меня не было иного выбора, кроме как убить доктора Бастида. И недостаток выбора, возможно, каким-то образом оправдывает мой поступок, хоть я не отрицаю, что сама хотела его убить. А главное, знаю, что никогда бы не задумала убийство по необходимости или из мести, если бы уже не отведала несколько раз это изысканное и жестокое лакомство. Горестная правда заключается в том, что я искала повода угоститься им снова. Поэтому принялась обдумывать план и в конце концов исполнила его. Я не снимаю с себя вины, просто объясняю причины, и они недостаточно оправданны.

Мой отец ездил вслед за своим лучшим другом по всему свету, из Маньчжурии, где они оба родились в период японской оккупации, сначала в послевоенную Японию, затем в Калифорнию и, наконец, в Нью-Йорк. Его многолетняя дружба с женщиной была необычна, и то, что ему приходилось искать повода, чтобы жить там же, где и она, – тем более, но люди, знавшие моего отца, видели в этом лишнее доказательство его оригинальности и, возможно, эмоционального голода. Отец рос без братьев и сестер – и в целомудренных отношениях с Комори обрел общество, которого ему недоставало. Такова была природа их союза.

Комори решила не говорить отцу, что умирает. И потом, она умирала медленно. Процесс мог занять пять, десять или даже пятнадцать лет. Никто не знал. Лишь много времени спустя, когда ее напугало внезапное желудочное расстройство, она призналась, и папа пришел в ужас. Он искал лучших врачей, отправлял Комори на лучшие обследования, заставлял делать все мыслимые анализы. Она ходила по врачам, пока хватало сил, потом отец стал посылать к ней альтернативных практикующих медиков, но единственным, чьим советам Комори следовала с охотой, оказался молодой, спокойный и довольно консервативный доктор Ги Бастид.

Предки Бастида были французами, приехавшими в Нью-Йорк через Квебек два поколения назад. Хотя доктор Бастид не говорил по-французски, он с энтузиазмом поправлял всех, кто неправильно произносил его имя (Ги, а не Гай), и славился чувством юмора и мягкими манерами.

Он работал с неизлечимо больными. Чудесных исцелений у доктора Бастида не случалось, не обладал он и особыми приемами. Как врач он был прагматичен, решал проблемы по мере их поступления, самыми традиционными образами, какие только допускала наука, основанная на статистике. В этой методе чувствовалось что-то незыблемое и успокаивающее. Так он поддерживал в Комори жизнь.

Через несколько месяцев после ее смерти доктор Ги Бастид позвонил мне. Он долго выяснял, как у меня дела, прежде чем заговорить о деликатных вещах – некоторых неоплаченных счетах, которые не покрывала страховка. Я смутилась, начала извиняться и сказала, что немедленно улажу все проблемы.

Наследство Комори не включало денежных сбережений. Кроме квартиры, она почти ничего не оставила. Я попыталась связаться с отцом, но его, как всегда, не оказалось на месте, и он не отвечал на звонки. Я надеялась взять кредит в банке на покрытие долга. Но в первую очередь нужно было узнать, сколько я должна и можно ли договориться об условиях.

Я несколько дней откладывала неизбежное, а затем оставила Бастиду сообщение, и он перезвонил в тот же вечер и предложил встретиться и побеседовать. Я согласилась.

Он был внимателен, как всегда.

– Как вы сами знаете, Бабочка, общение с неизлечимо больными людьми – всепоглощающее занятие. И я всесторонне обговорил это с Кеико. Я не только несу практическую ответственность, но и испытываю сильнейшее эмоциональное напряжение.

– Разумеется, – согласилась я, хотя понятия не имела, к чему он клонит.

– Клиника и персонал получают оплату разными способами. Львиная доля наших ресурсов исходит непосредственно от страховых компаний. Есть и государственные субсидии – они невелики, но помощь от них существенна. Есть некоторые благотворительные организации и фонды, которые предлагают свою помощь, но, к сожалению, мы также вынуждены просить, чтобы пациенты делали добровольные пожертвования, конечно соразмерно своим средствам. Чтобы гарантировать непрерывность услуг, мы ставим этот взнос условием для предоставления лечения.

– И вы обсуждали это с Кеико?

– Да, несколько раз.

Я покраснела.

– Боюсь, у Кеико не было никаких средств… Все время, пока она болела, ее содержал мой отец. Я… я… – Я боялась, что он перебьет. – Я могла бы… Если вы скажете, какая сумма вас устроит, я постараюсь найти деньги, доктор.

– Спасибо, Бабочка. Вы действительно очень любезны, особенно в такое нелегкое время. Мне очень стыдно, что я пришел по такому вопросу. Жаль, что у меня нет возможности предложить вам дружескую поддержку по максимуму. И я действительно полагаю, что с течением лет мы с Кеико стали добрыми друзьями.

– Да, доктор. Я всегда считала, что вы друг семьи. – Я вспомнила, сколько раз он приходил в гости вечером или оставался на ужин. – Хотя у меня очень ограниченный доход, и это серьезно. Я пытаюсь связаться с отцом и попросить у него помощи. Скажите, нельзя ли заплатить частями? За год или два. Какую сумму вы бы сочли уместной?

– О, вряд ли есть необходимость вовлекать вашего отца.

Я решила, что речь о сумме, которая вполне посильна вчерашней школьнице.

– Впрочем, я очень удивлена, потому что Комори никогда об этом не говорила, хотя в остальном продумала собственную смерть до мелочей, – сказала я.

– Она была невероятной женщиной. Да, Кеико действительно объяснила мне свою финансовую ситуацию, с тем самым вниманием к мелочам, которым мы с вами оба восхищаемся. Я так понимаю, что вы унаследовали квартиру.

– Квартиру?…

Я сдержалась, стараясь не реагировать чересчур бурно, но внезапно заподозрила, что этот добродушный друг семьи занимается вымогательством. Я тут же напряглась.

– Что вам нужно, доктор?

– Добровольный взнос, о котором я говорил с Кеико.

– Я предпочла бы увидеть счет, контракт или любой подтверждающий документ.

– Бабочка, не надо. Боюсь, вы неверно поняли…

– К сожалению, доктор, я, кажется, поняла, что вы пытаетесь выбить у меня деньги, притом без всяких юридических документов, подтверждающих, что я вам должна. Если вы думаете, что сможете злоупотреблять своим положением и манипулировать бедной одинокой девушкой, вымогая у нее полученное наследство, вы сильно ошибаетесь. Я ничего платить не стану. Лучше уйдите, доктор Бастид.

– Бабочка, дело обстоит вовсе не так. Ваша няня много лет говорила, что собирается сделать пожертвование из стоимости квартиры. Вы позорите имя Кеико, отказываясь исполнить ее волю.

– Какую волю?

– Сделать пожертвование.

– Вы лжете. Она бы сказала мне.

– В том-то и беда, Бабочка. Кажется, наши сведения расходятся.