Теперь Силаев, Сиплый… Здесь только один свидетель – Гольцов. Ну, с этим проблем не будет. Но! Тут слово против слова – Сиплый против Гольца. Как на это еще посмотрят в суде? Еще надо кого-то искать… Скандалили ведь, кто-то мог слышать. Кто? Соседи? Хотя бы тот соседский мальчишка, который дал велосипед… как его… Алик, что ли… Да, Алик. Еще раз поговорить! Или попросить Дорожкина, как будет отзваниваться. Отзваниваться…

Тяжелый взгляд опера упал на стоящий на краю стола телефон – массивный аппарат в черном эбонитовом корпусе, старый уже, на диске набора имелись не только цифры, но и буквы.

Телефон… Позвонить…

Ну да! Позвонить. Не, не Дорожкину – у него в мотоцикле телефона нет! Не Дорожкину, а в детскую библиотеку, Барановой Лере! Валерии…

– Алло, библиотека? Это из милиции, Ревякин Игнат… И я рад слышать! Мне бы Валерию… Нет-нет, ничего не натворила… А могла? Сами вы смеетесь! Мне по комсомольской линии… С обеда выйдет? А пусть, пожалуйста, перезвонит… Телефон? Диктую…

Мотив убийства – неприязненные отношения. Хм… Честно говоря, что-то не шибко тянет на весомый мотив. Ну, разве что непреднамеренное убийство, опять же, на почве…

А если у аспиранта имелись деньги, и много? Ведь никто же не знает, а он случайно мог показать, обмолвиться словом… тому же Сиплому – вместе ведь за столом сидели, пока не поссорились – со слов Гольцова. Еще раз допросить Гольца? Так уже… А если он сам к чужим деньгам причастен, так ничего и не скажет…

На столе зазвонил телефон.

Игнат потер руки: ага, вот и комсомолочка!

– Але? Валерия? Хм… И тебе добрый день, Владимир Андреевич! Что звонишь? Да-да, проверяем обоих. Дорожкин уже там. И я немного погодя постараюсь…

Звонил Алтуфьев. Узнавал ход порученных следственных действий, ну и, конечно, похихикал, не смог удержаться:

– А это что еще за Валерия? Ты же женатый человек, Игнат! Да ладно-ладно, не оправдывайся. Лучше скажи – вещи где?

– Какие вещи? – Оперативник недоуменно приподнял левую бровь.

– Так убитого… Ну, Рудиса, аспиранта… Они где вообще? Понимаешь, шляпа, очки – понятно, – быстро пояснил следователь. – Пиджак в воде, очки на дне, шляпу могло волной унести… А что, при нем больше ничего не было? Ну, все же аспирант, да и вообще – не мог же он совсем без ничего приехать. Тем более в лес. Ну, там, рюкзак, сумка какая-нибудь. Уж что-то такое должно быть! А в протоколе осмотра нет ничего. Дорожкин – участковый опытный, должен был поискать.

– Вообще-то да, – согласно протянул Ревякин. – Значит, ничего такого поблизости и не было. Кто-нибудь мог подобрать. Те же мальчишки. А может, на станции, в лагере, какие вещи остались. Слушай, я завтра с утра съезжу – гляну.

– Ну, удачи. Звони! Если что – протоколом выемки.

– Не лаптем щи хлебаем – а то!

В задумчивости Игнат медленно положил трубку. И снова телефонная трель!

– Да! Я помню-помню – протокол выемки. Что? Ах, Валерия! Очень приятно. Давненько вашего звоночка жду!

Валерия обещала сама описать все мероприятия и принести – «вот уже в буквальности через час».

– Я все равно в ОРС собралась, в магазин, так в буквальности мимо вас идти.

– Вот и отличненько! – Игнат потер руки и, не удержавшись, спросил: – А что там, в ОРСе-то? Поди, дефицит какой привезли? Неужто блузки нейлоновые?

– Ой, я не знаю, – засмущалась библиотекарша. – Я вообще-то в буквальности не в промтоварный – в продуктовый. Там «лимончики» привезли, знаете, желтенькие такие конфеты…

С партийной линией Игнат управился сам – звонить ответственным товарищам по такой мелочи явно не стоило: что у них, дел других больше нет, как всякой ерундой заниматься?

Задумчиво пролистнув перекидной календарь, Ревякин быстренько набросал контур отчета: в левой стороне листка аккуратненько выписал темы, в правом – мероприятия. Никаких затруднений не вышло – на то имелся календарь. Ну, так и все такое традиционное: пятидневка, мелиорация, «Руки прочь от Вьетнама». Хунвейбины, «черные полковники», «могила неизвестного солдата»… Лекция, торжественное собрание, диспут. Диспут, собрание, лекция… Ответственные: Дорожкин И. Я., Ревякин И. С., Верховцев И. Д. … Теркин…

Писать Теркина? Да, конечно, писать! Кто его там, в райкоме, знает-то?

* * *

Еще раз перечитав материалы дела, возбужденного по факту убийства Насти Воропаевой, Алтуфьев ослабил узел галстука и, пошире распахнув окно, попросил секретаршу вызвать Пенкина. Пока ждал, сидел, думал.

Эх, Настя, Настя… Молодая смышленая деревенская девчонка. Кто ж тебя так? И зачем? Убил, труп спрятал… правда, плоховато – но тут могли и спугнуть. Родители сказали, звонили из Ленинграда, из ЛГПИ. Туда Настя и поступала, на рабфак. В деканате сказали: никто не звонил. Все документы у Насти в порядке. Никаких фотографий не надо.

Значит, звонил преступник, убийца! Чтобы запутать следы. Стоп! Сначала позвонили, а потом убили. Это что же получается – была веская причина, чтобы убить? Выходит, была. И надобно ее, причину эту, искать. Найдем причину – возьмем убийцу. Позвонить могли откуда угодно. Хоть из тех же Лерничей – там телефоны есть. Да хоть с почты, из автомата. А то, что Настя поступает на рабфак, наверняка вся деревня знала. Что же она такое узнала, что ее вот так… Какой гнусной сволочи помешала молодая, только начавшаяся жизнь? Разберемся. Найдем. Отыщем…

Кроме гибели Насти Воропаевой, еще не давала следователю покоя смерть аспиранта Рудиса! Потому и позвонил он сейчас в Озерск… Вроде бы ничего странного, просто несчастный случай, даже уголовное дело не возбуждали, не было оснований – одни смутные догадки. Ну да – могли помочь аспиранту расстаться с жизнью! Ранее судимые, да на почве неприязненных отношений – почему бы и нет? Может, и не хотели убивать – просто столкнули с обрыва… А может, и камешком! Экспертиза, увы, однозначного ответа не дала, и материал пока так и остался материалом проверки, сроки по которому уже подошли к концу. Ну, с этим-то проблем не возникло: Алтуфьев – как и. о. начальника – продлил. Не совсем все это, конечно, законно, но… Свербило что-то в душе – интуиция, что ли? В ночь ограбления и смерти антиквара Рудис видел двух подозрительных типов, а они – его. Если допустить, что это грабители… То что? Что, они за ним в Лерничи подались, что ли? За сотню верст киселя хлебать? Да там каждый чужой человек на виду – деревня! А может, попросили кого из местных? Того же Ломова или Сиплого. Так, пусть в Озерске отработают криминальные связи обоих. Снова звонить? А, пожалуй, не надо. Ревякин с Дорожкиным –