Неделя выдалась слишком жаркой для ранней весны. Слугам запретили появляться в передних комнатах: там до глубокой ночи идут переговоры с сановниками из правительства. Зной в этом чулане с замурованными окнами стоит нестерпимый. Ван расстроен, что его не допускают на встречи, но Диего пояснил, что это необходимо. Ждут самого президента Карденаса: он должен помочь организовать для Льва следственную комиссию.

Приготовив и подав ужин, вымыв посуду и прибрав кухню, слуги, за неимением других занятий, сидят на своих койках в трусах и майках, курят панетеллы да рассказывают байки, чтобы убить время. Прямо как в школе. Ван вызывает отнюдь не братские чувства. Мать сказала бы, что он в самом соку.

3 МАРТА

Долгими вечерами все охранники собираются в одной комнатушке, дышат одним и тем же спертым воздухом и пьют из общего кувшина теплый пульке со слюнями. Чтобы развеять скуку, играют в карты на песо. Или, как сегодня вечером: расскажи о желании, за которое ты был бы готов хоть завтра умереть. В это играли мальчишки в школе: в конце концов выяснялось, что мечта у всех одна — потискать чьи-нибудь пышные tetas[139]. Ван с высоты своего положения добавил в список «победу революции комиссара». Он сидел на кровати, остальные на полу, передавая по кругу пачку сигарет.

— Теперь ты, Шеперд. Расскажи, чего ты хочешь.

— Создать шедевр, который тронет сердца людей.

— Pendejo, ты делаешь это каждый день на кухне.

— Я говорю о произведении искусства, которое наутро не окажется в ночном горшке. О рассказе или чем-то таком.

— Как фрески Риверы, побуждающие народ подняться с колен и бороться за свои права! — заметил Лоренцо. Пьян или нет, но предан господину.

— Или что-то поменьше, вроде картин, которые пишет хозяйка. То, что всем понравится.

— Querido[140]. Вот все, о чем ты мечтаешь, пастушья собачка!

— Наш пастушок, — проговорил Ван и потрепал Г. Ш. по лохматой голове, как свою собаку. При всех. Собачка задыхалась.

10 МАРТА

Телеграмма от мистера Новака из Нью-Йорка: он уговорил профессора Джона Дьюи возглавить следственную комиссию. В Мехико приедут несколько американских журналистов, чтобы следить за ходом дела. Диего и Лев счастливы: это даст Троцкому возможность ответить на обвинения Сталина так, чтобы слышал весь мир.

Примечание: сеньора Фрида, просмотрев отчет о событиях прошлой недели, повторила требование оставаться объективным, особенно в том, что касается секретаря Вана.

6 АПРЕЛЯ

Сегодня поездом из Нью-Йорка прибыл профессор Джон Дьюи. Он возглавит комиссию по расследованию обвинений, выдвинутых на суде в Москве против Льва Давидовича Троцкого. Профессор и семеро журналистов будут месяц жить в гостинице «Сан-Анхель инн». Там же по распоряжению мистера Дьюи до начала слушаний пройдет и вступительная пресс-конференция; в интересах справедливости — без участия обвиняемого.

Сами слушания будут проводиться здесь — из соображений безопасности Троцкого. Его адвокат, мистер Голдман, завтра приедет поездом из Чикаго. Улицу Лондрес перегородили мешками с песком, чтобы перекрыть проезд транспорта. Ожидается, что процесс получит широкую огласку. Столичные газеты уже посвятили «негодяю в наших рядах» несколько экстренных выпусков.

10 АПРЕЛЯ: ПЕРВОЕ ЗАСЕДАНИЕ ОБЪЕДИНЕННОЙ СЛЕДСТВЕННОЙ КОМИССИИ

Заседание открыл профессор Джон Дьюи. Поблагодарил правительство Мексики за демократизм, заявив, что нельзя судить человека, не давая возможности оправдаться. «Я посвятил жизнь просвещению умов ради общественного блага и согласился возглавить эту комиссию по одной-единственной причине: поступить иначе означало бы предать дело всей моей жизни». Обязанность комиссии — расследовать обвинения в саботаже и антиправительственной агитации, выдвинутые Сталиным.

Обвиняемый — Лев Давидович Троцкий, 1879 года рождения. С семнадцати лет боролся против царизма, возглавил революцию большевиков, в 1917 году был избран комиссаром Петроградского совета. Автор манифеста Третьего интернационала (1919). В 1927-м исключен из коммунистической партии и выслан в Казахстан.

За столом с Троцким сидят его жена, адвокат и Ван, обязанность которого — предоставить необходимые документы. За соседним столом — двое американцев и Г. Ш., которые должны переводить и записывать все вопросы, заданные Льву, и его ответы. Американец по фамилии Глотцер — официальный судебный секретарь и знает стенографию, язык, который позволяет записывать все очень быстро, но только при условии, что слова понятны. Поэтому ради него и профессора Дьюи заседание ведется на английском. Г. Ш. остается только записывать и переводить вопросы, заданные по-испански.

Сегодня их не было: зачитывали свидетельские показания. Перекрестный допрос начнется завтра.

12 АПРЕЛЯ

Сегодня был всего один вопрос по-испански — от сеньора Понтона из Лиги Наций (перевод): «Сэр, прошу вас ответить на вопрос наших мексиканских корреспондентов: вы постоянно обвиняете Сталина в недемократичности. Это так?»

Лев ответил: «Да. Была создана номенклатура партийных работников, которые, войдя в состав правительства, отказались от собственного мнения. По крайней мере, они больше открыто не высказывают свою точку зрения. Все приказы на их столах спущены сверху. Эти чиновники ведут себя так, словно партийная иерархия определяет суждения и решения. И все распоряжения, касающиеся государственной политики, поступают сверху и превращаются в команды».

Когда Лев не выступает, он кладет ноги на стол и откидывается на стуле. Сегодня так сильно отклонился назад, что казалось, еще чуть-чуть — и свернет себе шею безо всякого ГПУ. При этом он все слушает. Задумавшись, скашивает глаза к носу и опускает голову, так что подбородок уходит в воротник. Троцкого ничуть не заботит, каким его видят остальные: он так пылко отстаивает свою точку зрения, что кажется, будто все лежащие на столе бюрократические бумажки сейчас загорятся. Так, должно быть, выглядят истинные революционеры.

Отчет о первом дне заседаний завершен и представлен на рассмотрение 12.04.37.

14 АПРЕЛЯ

Вопрос сеньора Понтона и ответ Льва попал на первую полосу сегодняшнего выпуска «Вашингтон пост»! Причем так, как перевел Г. Ш.; второй раз диалог процитирован в предисловии редактора к обсуждению суда в Москве и деятельности комиссии. В статье даже приводится описание мистера Троцкого, откинувшегося на стуле; заголовок крупными буквами гласит: «Облик истинного революционера».

Это всего лишь заметки и каракули, переданные вместе с копией перевода, сеньора Фрида. Ужасное потрясение. Первая в жизни попытка перевода да несколько случайных наблюдений — и теперь их читает весь мир? Сегодня утром было трудно сосредоточиться на завтраке. «Да не дрожи ты так, mi’ijo, — заметила Перпетуя, — и сядь. Если тебя в понедельник повесили, значит, неделя началась неудачно».