Парадный портрет Эдуарда VI. Картина XVI в.

Шесть месяцев спустя в Лондоне поползли слухи, что Эдуард VI жив. Правительство предприняло ряд мер по пресечению сплетен, были арестованы несколько человек, уличенных в распросранении слухов. Ими оказались купцы из гильдии торговцев шелком. Ни один из них не подвергся наказанию. Год спустя слухи возродились. Более того, в Лондоне объявился некий молодой человек, который называл себя королем. Он был схвачен и допрошен. Как оказалось, самозванец носил имя «Эдуард Фезерстон, по прозвищу Вильям Констебль». Власти поспешили замять дело, отправив юношу в приют для умалишенных, т. к. фамилия Фезерстон была хорошо известна при дворе королевы Марии Тюдор. Такое имя носил наставник королевы и духовник ее матери, Катерины Арагонской. Пресвитер Фезерстон был казнен в 1540 г. за то, что выступал против развода Генриха VIII с Катериной Арагонской.

История с двойником Эдуарда VI все еще представляет немалую загадку для историков. Что означали слова сэра Генри Сиднея о двух предсмертных молитвах больного короля? Скончался ли монарх в ночь с 6 на 7 июля, или смерть наступила раньше, до того как была согласована кандидатура наследницы престола, и заговорщики приняли решение подменить мертвого мальчика живым? Чья подпись стояла под завещанием — короля или самозванца? Почему лже-Эдуард носил два имени? Случайно ли прозвище — Вильям Констебль? Кто стоял за его спиной — партия леди Джейн Грей, Мария Тюдор или некое третье лицо?

Неясно, имел ли главный кормчий какое-либо отношение к истории с двойником короля, но сообщение сэра Генри Сиднея, ни на минуту не покидавшего комнату больного Эдуарда VI, что он ежедневно находился в обществе Ченслера, позволяет предположить, что последний принимал участие в дворцовой интриге. Такая гипотеза требует дополнительного изучения и привлечения документов из английских архивов. Тем не менее она объясняет ту обстановку секретности, в которой проходила подготовка экспедиции на север, а также таинственность, которая окружала личность «племянника» достопочтенного Кристофера Фротсингэма. Скорее всего, сэр Хью Уиллоуби также был посвящен в тайну заговора, и ему отводилась особая роль: выход судов экспедиции был запланирован на 20 мая — день, когда решался вопрос о коронации леди Джейн Грей и ее бракосочетания с Гилфордом Дадли, сыном герцога Нортамберлендского. Возможно, в случае провала для нее готовилось бегство в Россию.

Купцы-путешественники уделяли особое внимание не только подбору командиров, но и оснащению судов, отправлявшихся на север. На собранные пайщиками средства были куплены три судна, «которые в значительной мере были вновь перестроены и отделаны». Кораблестроители обновили деревянную обшивку, проконопатили их и осмолили. Помимо этого, было внесено новшество: «Они (кораблестроители. — Л.Т.) узнали, что в некоторых местах в океане водятся черви, которые проникают в самый крепкий дуб и проедают его и, чтобы предохранить моряков и остальных участников путешествия от такой опасности, они покрыли часть киля тонким свинцовым листом».

Корабельные черви доставляли немало неприятностей морякам в южных морях. Древние мореплаватели использовали различного вида пропитку для древесины, а в 1514 г. испанцы впервые применили для защиты судов обшивку бортов металлом. Имевшие немалый опыт путешествий в теплых водах Себастьян Кабот, Томас Виндхэм и Антонио Пинтеадо не позаботились о защите судов, отправлявшихся в Бенин. Обшивка единственного вернувшегося из экспедиции в южные моря корабля «Примроуз» была настолько повреждена корабельными червями, что казне пришлось его продать за бесценок.

Ченслер сообщает о покрытии свинцовыми пластинами бортов лишь одного судна. Скорее всего, свинцовая обшивка была установлена на адмиральском корабле по настоянию сэра Хью Уиллоуби. Корабельные мастера располагали верными сведениями — маршрут экспедиции в Китай пролегал через район, где обитали древоточцы.

В русских источниках наиболее раннее упоминание о червях содержится в житии св. Варлаама Керетского (конец XVI — начало XVII вв.): «Доиде прежереченнаго места Святаго Носа, ту бе, глаголют, прежде того непроходну месту тому быти ради множеств червей морских, иже творяху многи пакости над лодиями мореходцем. Еще бо и он без вреда пребываше от них, но восхоте и протчим человеком путь без вреда сотворити. Став на молитву и руце воздев на небо услышан бысть. И абие черви без вести сотворишася и путь мореходцем около Святаго Носа сотворил даже и до ныне». Исследователи придерживаются мнения, что в середине XVI в. климат в районе Кольского полуострова был более мягким, и воды Гольфстрима — более теплыми.

Опасение Уиллоуби червей-древоточцев до такой степени, что подводную часть адмиральского корабля пришлось обшивать металлом, добавляет еще один штрих к его портрету: в медицине боязнь червей носит название «сколецифобия». Поразительно, но из всех желавших принять участие в путешествии лондонские купцы остановили свой выбор на кандидатуре сэра Хью, который не только не имел опыта в морском деле, но к тому же отличался вспыльчивым характером и склонностью к патологической бережливости. При этом алчность и желание обогатиться перевешивали его болезненную боязнь червей. В отличие от Ченслера, Уиллоуби не пользовался уважением за свой ум. Основным критерием выбора адмирала стали его физическая сила и выработанная годами службы привычка беспрекословно подчиняться приказам. Выбор «почтенных и мудрых» купцов выглядит либо полным безрассудством, либо тонким расчетом.

Девятого мая 1553 г. Себастьян Кабот поставил свою подпись под текстом «Устава, инструкций и постановлений для руководства предположенным путешествием в Катай…», которые регламентировали действия участников экспедиции. Исследователи полагают, что инструкция Себастьяна Кабота составлена «по-детски», крайне несерьезно, что она не отвечает важному назначению руководства в путешествии, полном опасностей. Однако при более тщательном сопоставлении инструкции и судового журнала видно, что все наставления, даже самого курьезного содержания, нашли практическое применение.

Инструкция, несомненно, была составлена с учетом психологических особенностей сэра Хью Уиллоуби. Так, пункт 12 требовал искоренять на корабле игру «в кости, карты и иные дьявольские игры, от которых происходит не только разорение игроков, но споры, раздоры, ссоры и драки и часто даже убийства, ведущие к последней погибели обеих сторон и навлекающие справедливый гнев Божий и меч его возмездия».

Семь пунктов из тридцати трех содержат прямое указание на строгие ограничения в использовании провианта, одежды, боеприпасов, пороха, карт и навигационных инструментов. Их надлежало держать под замком и выдавать только в случае крайней необходимости. Остальные пункты составлены таким образом, чтобы во время путешествия товары «не показывались», «не доставались», «не выдавались», «не продавались», «не менялись» без разрешения по меньшей мере четырех главных лиц, чтобы все корабли и личный состав «находились вместе»; предписывалась полная подотчетность и строгая охрана собственности компании. Третий пункт предписывал, чтобы инструкция зачитывалась один раз в неделю «с тою целью, чтоб каждый лучше помнил свою клятву, совесть, долг и обязанности». Себастьян Кабот и его советники могли быть уверены, что адмирал будет следовать предписанию с точностью до буквы.