– Убьешь – хорошо прячь труп. Если тебя посадят, на быстрое примирение с Марком можно не рассчитывать.

Если бы это произнес кто-то другой, было бы смешно… А так – заставило задуматься.

– Если тебе нечем заняться, не пачкай руки о Сальери. – Ева передала ей листок бумаги. – Лучше займись вот этим.

– Это что?

– Имя и адрес того парня, который ухаживал за Кариной Самариной. Я с ним не связывалась. Думала позже. Но лучше, если ты. А я присмотрю за Марком. Я вижу, ты переживаешь. Не переживай. То, что происходит с ним, – больше ее вина, чем твоя. Оно к лучшему, если так он окончательно выжжет из себя воспоминания о ней.

– Хотелось бы верить…

– А ты возьми и верь. – Ева улыбнулась, но так слабо, еле заметно, что улыбка эта казалась иллюзией. – Мне верить можно. Сумасшедшие не врут.

* * *

Отражение в зеркале ухмыльнулось ему в ответ.

– Ну и рожа! – вслух произнес Сальери. – Да уж… русский сувенир!

Главное, чтобы сейчас родители не додумались звонить по видеочату. Они всегда с настороженностью относились к его увлечению Россией. Если увидят его «во всей красе», уже не угомонятся. Контрабандой из страны вывозить будут!

Тем не менее о случившемся Сальери нисколько не жалел. Ни о том, что сказал, ни о драке. Давно пора было разобраться в этом, а не делать вид, что ничего не случилось! Тем более что немцу все равно досталось больше. По крайней мере Сальери хотелось в это верить.

Недостаток тут если и есть, то только один: без помощи Марка ему вряд ли удастся окончательно разобраться в обстоятельствах смерти Карины. Но так ли это важно? Она ведь ему никто! Он и так слишком далеко зашел ради помощи совершенно незнакомой девушке. Хватит уже, пусть теперь ее папа и брат сражаются за ее честное имя!

Можно воспринимать это как знак судьбы: время прекращать!

От размышлений о карме и расследованиях его отвлек звонок в дверь. Сальери насторожился: это еще кто? Знакомых у него немного, тех, кто знает его новый адрес, – и того меньше. А даже из них в такое время заявиться могли единицы.

После смерти Карины он не смог заставить себя вернуться в квартиру Вики. Даже после того, как там убрали. На кухне ему все время мерещились пятна крови… Да и Вика туда не рвалась. Она пока переехала к своему немцу и объявила, что ту квартиру, скорее всего, будет продавать. Сальери же снял собственное жилье.

Должно быть, хозяйка приехала за оплатой. Немного рано, но эти москвичи нервные, им деньги лучше раньше забрать, чтобы спокойными быть… Больше некому навещать его в такое время.

Поэтому дверь Сальери открыл уверенно, не заглядывая в глазок и не спрашивая, кто там. И с ходу получил удар в живот.

Повезло еще, что удар был нанесен хоть и сильным, но маленьким кулачком. И все равно Сальери согнулся пополам и невольно отступил назад. Интересно, кто научил ее так бить?! Это же практически профессиональный удар!

– Отошел. – Вика оттолкнула его, вошла в квартиру. Сальери слышал, как щелкнул замок в двери. – Не хватало еще, чтобы соседи увидели, как я тебя убивать буду!

– Викита… – начал он, но получил пинок под колено.

Вот что ты с ней будешь делать? Если бы это был мужчина, Сальери бы врезал без раздумий. Да тот же Марк бы уже получил свое! А Вика… не вариант для самообороны. Ее ударить – все равно что ребенка. Сальери прекрасно знал, что может ей кости одним движением переломать, потому и сдерживался.

– Ну ты и урод, – ядовито произнесла она. – Знала, что хорошего в тебе мало, но чтобы столько дерьма было…

– Викита, в чем дело?

От неожиданности и определенной сюрреалистичности происходящего он не сразу сообразил, чем вызван гнев супруги. Но Вика не заставила его долго гадать:

– В чем дело? Ты еще скажи, что не знал, что меня это расстроит! Подумаешь, поделился подробностями личной жизни с приятелем! Что тут такого! Тебе-то скрывать нечего, милый семейный пустячок!

Конечно. Разговор с Марком. Но как молниеносно она среагировала!..

– Я могу это объяснить…

– Ты еще добавь: «Это не то, что ты подумала…»

Проклятье, одним аргументом меньше…

– Я правда могу объяснить!

– Я не сомневаюсь! – показательно кивнула девушка. – Ты у нас вообще большая умница, когда речь заходит об объяснениях. Надо родителям малолетки объяснить, куда ты их дочь на выходные тащишь, – пожалуйста. Надо участковому объяснить, почему музыка орет так, что у соседей штукатурка осыпается, а ты в дупель пьяный, – не вопрос. Только знаешь что? Не нужны мне твои объяснения! Прибереги литературные способности для того, кто их оценит по достоинству!

– А чего же ты тогда хочешь?..

– Я хочу тебя бить! И, что характерно, буду!

В подтверждение своих слов она снова ударила в живот, но уже коленом. Ну точно, немец ее научил, не иначе! Слишком уверенный, подготовленный удар.

Понимая, что остановить этого маленького коршуна одними лишь разумными доводами не получится, Сальери поспешил ретироваться в ближайшую комнату и закрыть за собой дверь. На дерево с той стороны тут же посыпались удары.

– Открывай! Вести себя как последний урод он умеет, а отвечать за свои поступки – нет… Шикарно! От девушки бегаешь! Не стыдно?!

– А что я еще могу делать? Бить девушку в ответ?

– Вылезай и попробуй!

– Нет, спасибо… Вика, нам нужно поговорить. А это не слишком перспективно, когда ты пытаешься нехирургическим путем удалить мне внутренние органы!

– Я не удалить, а оторвать хочу! Наружные!

– О том и речь… Ты слишком агрессивно настроена!

– Зашибись! С чего бы? Ни с того ни с сего вдруг взяла и набросилась на ни в чем не повинного агнца!

– Дай агнцу шанс хотя бы объясниться!

– Молчи, баран!

Надо же, как это ее задело… Даже при взрывном характере Вики реакция была посильнее, чем он предполагал. Поэтому пик бури пришлось пережидать в буквальном смысле как стихийное бедствие: подпирая спиной дверь.

При всей своей ярости Вика все равно оставалась худенькой девушкой. Поэтому постепенно удары с той стороны стали стихать. Правда, до этого слышался подозрительный шум из коридора, но Сальери готов был оплатить хозяйке квартиры все разбитые вещи, лишь бы это не были его кости!

– Ну как, ты уже готова к разумному общению?

– Сальери, гнида, я все равно до тебя доберусь! Не сейчас, так потом! Ты родственникам российским свидетельством об инвалидности хвастаться будешь! И это в лучшем случае!

– Возможно, но пока я еще жив и здоров, у меня есть право на последнее слово?

– Нет у тебя никаких прав! Можешь только цвет гроба выбрать!