Она была погружена в свои мысли, когда вернулся из аэропорта Финн. Хоуп встретила его ледяным молчанием. Финн заметил ее состояние и спросил, в чем дело. Она хотела было промолчать, но потом решилась на откровенность. Ей нужно знать, зачем он все это сочинил. Ведь она собирается жить с ним и хочет знать, что он ей не лжет, и вот теперь выясняется, что все совсем не так.

– Не сердись на меня… — заранее извинилась Хоуп. — Мне очень неприятно поднимать эту тему, и я не хочу, чтобы у Майкла были проблемы. Мы с ним разговаривали, и я сказала, как сильно ты его любишь и гордишься им, ведь он рос без матери, с одним отцом. — Она перевела дыхание и продолжала: — А он рассказал мне, что рос в Калифорнии у бабки с дедом. Почему ты мне раньше не рассказал? — Она смотрела Финну в глаза, и тот неожиданно стушевался.

– Я знаю, Хоуп. Я тебе солгал. — Финн не стал изворачиваться, а сразу признался. — Мне было очень стыдно. Когда ты мне рассказывала про Мими, я видел, какая ты прекрасная мать. И я боялся, ты не поймешь, если узнаешь, что я спихнул сына тестю с тещей. Но я сделал это для его же блага. — Финн сел и обхватил руками голову, некоторое время он молчал, а потом поднял на нее глаза. — Я просто не мог его растить! Я не был к этому готов и понимал, что не смогу дать ему то, чего он заслуживает. Его бабушка с дедушкой — хорошие люди, и они его очень любили, поэтому я и отдал Майкла им. Они грозили, что будут судиться за внука, а мне не хотелось судебной тяжбы, не хотелось мучить ребенка разбирательствами, вот я и уступил. Для меня это был трудный шаг, но в конечном итоге, думаю, для мальчика так было лучше. Он прекрасный парень. Старики отлично справились. — Он смотрел на Хоуп как побитая собака. — Я боялся, если расскажу тебе, ты оставишь меня, а я бы этого не перенес. — Он притянул Хоуп к себе. — Я лишь хотел, чтобы ты меня любила, а не осуждала.

– Ну почему ты не рассказал мне правду? — спросила она. — Тебе не нужно добиваться моего одобрения! Ты можешь говорить мне правду, какой бы горькой она ни была. Я бы все поняла, ведь тебе было сложно одному растить ребенка. — Она знала людей, которым это удавалось, но понимала, что Финну — такому, какой он есть, — это было не под силу. Огорчало ее одно — он не был с ней откровенен, боясь, что она его оставит. — Я люблю тебя, что бы ты ни натворил. Я тоже делала в жизни ошибки.

– Не думаю, — возразил Финн, не выпуская ее из объятий. Он прижался лицом к ее животу и немедленно сменил тему: — А какой у нас сегодня день? — Хоуп рассмеялась. В последнее время он педантично следил за ее циклом, но теперь ей стало понятнее стремление Финна иметь ребенка. Детство Майкла прошло вдали от него, и Финн наверняка скучал по сыну. Хоуп жалела Финна и была готова простить ему все. Тем более что теперь, она видела это, он искренне раскаивался в своем обмане.

– Можешь обещать мне одну вещь? — спросила Хоуп, и Финн напрягся. — Какова бы ни была правда, не скрывай ее. Правда всегда лучше лжи. — Он кивнул. — Одна-единственная ложь может разрушить отношения, а я этого не хочу.

– Я знаю. Ты права. Я вел себя как последний трус. — Он уже дважды ей солгал, в первый раз — про дом, и сейчас — про Майкла, и оба раза — из за того, что боялся признаться. Хоуп это было непонятно. Но после разговора с Финном ей стало намного легче. Финна легко было простить, ведь она любила его, любила таким, какой он есть.

Финн еще долго не выпускал ее из объятий.

– Теперь, Хоуп, ты понимаешь, как я хочу иметь полную семью — ты, я и наш малыш, которого мы будем растить вместе.

– Может, все таки подождем до свадьбы? — Заикнувшись про свадьбу, она вновь почувствовала разочарование оттого, что Финн не пригласил на церемонию Майкла и по прежнему не собирается приглашать гостей. А ведь она уже сказала о свадьбе Марку, и тот огорчится, если не будет присутствовать на ее свадьбе, а она — тем более.

– Может быть, я слишком тороплю события, но ведь время работает против тебя, — безжалостно возразил Финн. — Мы, увы, не молодеем.

– Хочешь сказать — яне молодею, — обиженно отозвалась Хоуп. Но теперь она хотя бы понимала эту спешку. Он пытался наверстать упущенное и был прав. В ее возрасте биологические часы не идут, а мчатся. — Поживем — увидим, — неопределенно сказала Хоуп. Она страшилась повторения июньского несчастья, но, сознавая, насколько это важно для Финна, не исключала повторных попыток. И еще — где то в дальнем уголке ее сознания сидел страх, что, не найдя в ней понимания, он может переключиться на женщину помоложе, которая без колебаний будет рожать ему детей. Но вслух говорить это она не стала.

– Может, стоит показаться лондонской докторше. Незачем ждать так долго и откладывать попытки и дальше. Уверен, она даст добро, — сказал Финн, поднимаясь на крыльцо.

– Мы и сами справимся, — ответила Хоуп. — Не сомневаюсь, у нас все получится, надо только набраться терпения.

Вечером Финн заставил ее провериться по овуляционному тесту, и оказалось, овуляции нет. Они занялись любовью, потому что оба хотели этого. Финн по прежнему был для нее самым желанным мужчиной. Разговор о Майкле был забыт. Хоуп не сомневалась — Финн ее никогда не оставит. У него не было причин ей лгать. Она его любит и верит ему.

В октябре они поехали в Лондон, но не к врачу. Остановились в «Клэриджес», походили по антикварным магазинам и посетили два аукциона в «Кристис». Хоуп несколько опешила, когда Финн кинулся торговаться за изумительный оружейный шкаф и письменный стол, каждый из которых в результате достался ему почти за пятьдесят тысяч фунтов. Он чересчур увлекся процессом торга и потом, в отеле, даже извинялся перед Хоуп. Если она против такой дорогой покупки, он готов продать купленное через тот же аукцион. Но Хоуп вещи тоже очень нравились, и назавтра они отправились вносить деньги, хотя цена ее все же смущала. Хоуп никогда прежде не покупала такой дорогой мебели. Весь остаток дня Финн ходил как в воду опущенный. Но зато они приобрели два чудесных предмета мебели. Они распорядились о доставке и вечером того же дня вернулись в Дублин. Домой добрались, когда уже спустился чудесный осенний вечер, и оба были счастливы оказаться дома. Они прикинули, куда поставить купленный антиквариат. Между ними царил мир и согласие. Единственной ложкой дегтя была начавшаяся у Хоуп менструация, сильно расстроившая Финна. Он снова сделался мрачен и много выпил, а потом заявил, что Хоуп, видимо, не желает думать о ребенке. А что она могла сделать? Разве что пить гормоны, а этого ей не хотелось, да и лондонская докторша тоже не считала это необходимым. Надо просто немного подождать и набраться терпения.

Наутро Хоуп с облегчением увидела, что настроение у Финна улучшилось. Он сказал, что пришел новый контракт из издательства, и сумма гонорара на этот раз была весьма солидной. Подписав бумаги, он поехал в отделение компании «DHL» и отправил договор в издательство. Вечером Финн повел Хоуп ужинать в симпатичный ресторанчик в Блессингтоне. По его словам, это был крупный договор — сразу на три книги. Финн пребывал в приподнятом настроении, много шутил и был нежен с Хоуп. Вечер прошел в мире и согласии, к радости обоих.