— А я теперь — больше.

— Ну и хорошо. Ладно, где там ближайшее место культа с едой? — перешёл я к делу.

— Ищу, — заклацала по кнопочкам Зелёнка.

И, в принципе, не так далеко от реки, в паре сотен километров, обнаружился какой-то храмово-монастырский комплекс, с лютым количеством народа и вообще священный до дрожи поджилок. Правда, без сетевых операторов: у буддистнутых по поводу всяческих иллюзий были религиозные предубеждения, а границу чуть ли не царством Мары обзывали.

— Тоже придурки, — осудил я сектантов. — Но вообще, они — не самые неприятные типы из верующей братии. Да и вера у них такая, условная.

Так что сменил Трак курс, покатив к относительно невысокому горному хребту, где эти буддисты и тусовались. Особо не разгонишься, да и мертвечину прыгучую давить приходилось: прыгали, паразиты. Но ехали мы, ехали. И не доехали.

— Не понял, — откапитанствовал я на мостике Трака, притормозив.

— Странно, но деревья — мёртвые, Кащей, — отметила Ленка.

И да, перед нами был мёртвый лес. Именно мёртвый, сухие и безжизненные деревья, с шипами веток, и вообще — такое себе зрелище. Но не это главное.

— Лен, это не просто мёртвые деревья.

— Небывальщина?

— Угу.

— Не понимаю, что-то есть… но фигня выходит! — растерянно озвучила супруга, через пару минут копошения в сети. — Ну не могут же деревья быть умертвиями!

— Теоретически — могут, но это не умертвия, — задумчиво протянул я. — Скажи, Елена Зелёнка, Вредная, Бессмертная. А ты о «Путешествии на запад» слышала?

— Слышала, конечно!

— А хорошо знаешь? — продолжал экзамен я.

— Ну-у-у…

— Позорище, — припечатал я бескультурную гоблиншу. — У тебя десять минут, время пошло, — сложил я высококультурные лапы на груди.

— Да-а-а… — растерянно протянула Зелёнка, через десять минут. — Миф?

— Похоже на то. Меня самого цапануло только после золотой рыбки, — признался я. — Но ладно, совпадение, бывает. Но вот это — уже ни хера не совпадение! — веско потыкал я в мёртвые деревья.

— И фея там абрикосовая. Не нужны нам всякие извращённые феи!

— Ну да, у нас извращения и так хватает, своего.

— Вот да! А что делать будем?

— Объезжать, конечно, — хмыкнул я. — Мне с троицей озверевших древесных некродухов связываться неохота. И фея не нужна, факт. Так что посмотри маршрут, Лен.

— Смотрю, — согласно мотнула ушами Зелёнка.

В итоге нашли какую-то кривую дорогу, через разбомбленный город, толпы мертвечины… Но вот честно говоря — спокойнее так. А то ещё окажутся какие-то порнокомиксы в конце пути, которые непременно нужны для пути Кащеизма, хех.

Но к храмово-жилому комплексу мы за день не добрались. А в ночи по этим гребучим плоскогорьям я Трак гнать не желал: у меня, черт возьми, зелена жена, красавица! Так что затрахиваться в ночи я предпочитаю, не руля Траком, по камням и глыбам, да ещё и под колёса лезет мертвечина всякая, блин.

А наутро мы поехали, и ещё до полудня преодолели «барьер идолищ», за которые цзянши не запрыгивали. А ещё через полчаса показались поля, да и довольно симпатичные храмовые строения. Но очень мне не понравилось то, что я увидел и почувствовал. Дело в том, что вся ботва на буддистских огородах была жёлтой, пожухлой, и частично дохлой. Жёпом к небу никто не пейзанил, хотя души, причём живые, в округе были во множестве. Но… больные, похоже. И небывальщина какая-то злостная клубилась, болезнетворного типа. С ней буддистскими матюгами и колдунством явно боролись, но ни хрена эта борьба не помогала.

— Трифон, герметизация! — рявкнул я.

— Ука..

— БЫСТРО! — рявкнул я, на тут же исчезнувшего кибердомового.

А сам стал пристально вглядываться и вчувствоваться в Ленку. Она недоумённо на меня уставилась, красноречиво подняв бровь.

— Тут зараза какая-то, небывальская, Лен, — ответил я на незаданный вопрос. — Причём запредельно сильная. Монахи местные барьер не слабее Стального сотворили — этой пакости похрен. Через душевный план работает, похоже.

— Съездили за провизией, — хмыкнула Ленка.

— Вот да. Но тебя не зацепило, — с облегчением диагностировал я.

— И не могло, — закатила глаза вредина.

— Ммм?

— Молодильное яблоко, Кашей, — вредничала Зелёнка.

— Авотхрен, Лен. Если бы это было обычной заразой, хоть гриппом или даже насморком — то «да». Магической — тоже. Но тут через душу какая-то пакость работает, так что…

— Так что, скорее всего, и с этим молодильное яблоко помогает! — показала мне язык Ленка.

— «Скорее всего» — ни хрена не аргумент, чтобы рисковать! — выкатил я длиннющий стальной язык.

— Ладно, уговорил, Кащей языкастый, — фыркнула Ленка. — Что будем делать? Я бы помогла, если сможем и недолго. Как-то тут… да умрут они тут все такими темпами.

— Не знаю, Лен. Я с заразой воевать не умею, хотя тут явно есть какой-то злонамеренный источник. Ладно, давай разбираться тут. А потом я в дома схожу, с болящими пообщаюсь.

Стали мы разбираться и искать. И выходила какая-то фигня, в плане того, что на горе чётко фиксировалось Имя нечистика, в сети. Сильного, противного и лютого. Некий Фэй, вот только он — территориальный нечистик! И согласно всем мифам — должен быть в паре-тройке тысяч километров южнее!

— Погоди, Кащей, — задумалась Ленка. — А если та гора — именно его «дом»? А перемещаться он может беспрепятственно?

— В принципе — возможно, — прикинул я. — Но чего его сюда-то принесло?

— А там, скорее всего, живых не осталось. А он — паразитный тип.

— Паразитнейший, скорее, — хмыкнул я. — Ладно, кто во всём виноват — мы примерно поняли. И, кстати, ты сама говорила: «Где он появляется — сохнут деревья и трава, высыхают и болотятся водоёмы, болеют и умирают люди». Значит, он и вправду к той горе не гвоздями приколочен. Хех, — хмыкнул я.

— Чего такое? — заинтересовалась Ленка.

— Да вот не полезли мы к абрикосовой фее…

— А влезли к другому Фэю, — хихикнула Зелёнка. — Думаешь — миф? — посерьезнела она.

— Думаю — похрен. Помочь чумным монахам не помешает, хотя бы попробовать. Я, блин, толком не понимаю силы этого Фэя, — возмутился я. — Заклинания и граффити монашеские, чума, некросом всё приправлено, блин.

— От Фэя? муточнила Ленка.

— Нет, это тут народ и живое умирает. А матюги буддистские не дают некросу развеяться, так что хрен что поймёшь, — пояснил я. — Ладно, Лен, схожу я, наверное, с каким-нибудь монахом пообщаюсь.

В общем, со всеми предосторожностями выбрался я из Трака и потопал по расползающейся слизью, рассыпающейся трухой и вообще — дохлой траве. И вообще — неприятно и болезненно всё. Даже солнце светило как-будто гнойный светом… хотя и не как будто, дошло до меня: сама суть небывальского воздействия этого Фэя придавала и визуальную, и в «ощущениях» болезненную окраску.

Дошёл до какого-то домика, засунул морду —