Наблюдая, как четырехногое, мяукающее существо, которое не так уж давно было Уэрнером, вроде бы отращивает на спине что-то похожее на кисти рук, Рипли вскинул свои нелепые брови.

— Как Харкер.

Виктор тут же осадил его:

— Ничего похожего. Харкер — уникальный случай. Харкер вырастил в себе паразита-симбионта, который убил его, разорвав с ним симбиоз. С Уэрнером ничего такого не происходит.

— Но, мистер Гелиос, сэр, — Рипли явно потрясло увиденное на экранах, — он же…

— В Уэрнере не сидит паразит, — резко бросил Виктор. — У Уэрнера — глобальная трансформация на клеточном уровне. Это не одно и то же. Уэрнер — другой уникальный случай.

Синди и Бенни Лавуэлл, она — верящая в науку вуду, он — нет, вновь установили контакт с детективами О’Коннор и Мэддисон благодаря сигналу транспондера, закрепленного под капотом седана без полицейских знаков отличия. Они нагнали своих жертв, но оставались вне зоны видимости, в Садовом районе.

Долгие минуты копы кружили по одним и тем же улицам, снова и снова, потом развернулись, принялись кружить по тем же улицам, но уже в противоположном направлении.

— Как слепая крыса в лабиринте, — произнесла Синди те же слова, что и раньше, когда предположила, что О’Коннор бесплодна.

— Нет, тут другое, — возразил Бенни.

— Тебе не понять.

— Моя способность понимать не уступает твоей.

— В этом уступает. Ты не женщина.

— Знаешь, если нужно иметь матку, чтобы быть женщиной, то ты тоже не женщина. Матки у тебя нет. Тебя спроектировали так, что ты не можешь родить ребенка и, скорее всего, не можешь и забеременеть.

— Мы посмотрим, что скажет по этому поводу Ибо. — Синди самодовольно усмехнулась. — Je suis rouge.

Гладя на мигающую точку, которая двигалась по дисплею, Бенни указал:

— Они едут так медленно…

— Ты хочешь подрезать их, прижать к тротуару, вышибить дух и увезти?

— Не здесь. Не в районе, где люди сразу же звонят в полицию. За нами устроят погоню. — Какое-то время он смотрел на дисплей. — Они что-то ищут.

— Что?

— Откуда мне знать?

— Жаль, что здесь нет Зозо Дислисл, — вздохнула Синди. — Ее знания вуду позволяют увидеть недоступное другим. Ей бы хватило одного взгляда на дисплей, чтобы понять, что они задумали.

— Я ошибся. — Бенни, похоже, ее не слушал. — Они не ищут. Уже нашли то, что нужно, и теперь изучают примыкающую территорию.

— Примыкающую территорию? Грабители занимаются этим перед тем, как напасть на банк. Но банков здесь нет, только жилые дома.

Бенни вглядывался в дисплей, чувствуя, что ответ совсем рядом, когда седан внезапно ускорился. Красная точка на экране развернулась и помчалась, набирая скорость.

— Что они делают? — спросила Синди.

— Они — копы. Может, их куда-то срочно вызвали. Гони за ними. Не входи в зону видимости, но постарайся сократить расстояние до одного квартала. Может, представится возможность схватить их.

— Они направляются в Квартал, — сказала Синди минуту спустя. — Там слишком людно.

— Все равно держись за ними.

Детективы не остановились в Квартале. Поехали дальше, через Фобур Марини, в район, который назывался Байуотер.

Мигающая точка на экране перестала двигаться, и когда Лавуэллы догнали седан (уже начали сгущаться сумерки), он стоял перед двухэтажным кирпичным домом. Ни О’Коннор, ни Мэддисона они не увидели.

Карсон сидела за кухонным столом напротив Луланы Сент-Джон, которая расположилась рядом с пастором Кенни Лаффитом.

Майкл стоял у плиты, на которой Евангелина подогревала на водяной бане молоко, налитое в банку с заворачивающейся крышкой.

— Если греть прямо в кастрюле, оно может убежать, — объяснила она Майклу.

— Если убежит, потом плиту не ототрешь.

Евангелина скорчила гримаску.

— Это точно.

Священник сидел, положив руки на стол, в ужасе уставившись на кисти.

— Я внезапно осознал, что сделал это. Убил его, только будучи тем, кто я есть. А убийство запрещено.

— Пастор Лаффит, — заговорила Карсон, — по закону вы не должны отвечать на наши вопросы без своего адвоката. Вы хотите позвонить вашему адвокату?

— Этот хороший человек никого не убивал, — запротестовала Лулана. — Если что-то и произошло, это был несчастный случай.

Карсон и Майкл уже осмотрели дом, но не нашли ни трупа, ни следов насилия.

— Пастор Лаффит, пожалуйста, посмотрите на меня, — обратилась к нему Карсон.

Священник продолжал смотреть на кисти рук. Широко раскрытыми глазами. И не моргал.

— Пастор Лаффит, — продолжила Карсон, — простите меня, но реакция у вас неадекватная. Такое ощущение, что недавно вы приняли запрещенный законом наркотик.

— Как только я проснулся, он умер… или чуть позже. Я убил его только тем, что проснулся.

— Пастор Лаффит, вы понимаете, что все сказанное вами может быть использовано в суде против вас?

— Этот хороший человек никогда не пойдет под суд, — подала голос Лулана. — В голове у него все перепуталось. Вот почему я позвала вас, а не кого-то другого. Я знаю, вы сначала стараетесь разобраться, а потом делаете выводы.

Священник по-прежнему сидел, уставившись на кисти, не моргая. Веки не подрагивали. А должны были, раз он так долго не моргал.

— Пастор, и кого, по-вашему, вы убили? — спросил Майкл, стоя у плиты.

— Я убил пастора Кенни Лаффита.

Лулана изумленно вскрикнула, откинула голову назад, прижала руку к груди.

— Слава Господу, пастор Кенни, себя вы убить не могли. Вы сидите рядом с нами.

А пастора словно прорвало:

— Видите, видите, видите, в этом всем дело, это же основа основ. Мне не разрешено убивать. Но сам факт моего существования, сам факт — свидетельство того, что я в какой-то степени несу ответственность за его смерть. То есть в самый первый день моего существования я нарушил мою программу. В моей программе дефект. Если в моей программе дефект, что еще я могу сделать из запрещенного мне, что еще, что еще, что еще?

Карсон посмотрела на Майкла.

Если раньше он стоял, привалившись к разделочному столику у плиты, то теперь выпрямился, руки свободно висели по бокам.

— Пастор Кенни, — Лулана взяла одну из рук священника в свои, — вы перенапряглись, стараясь собрать пожертвования для ремонта церкви и выполняя при этом другие обязанности…