Исследование через 8 часов после впрыскивания не обнаружило поступательно подвижных сперматозоидов»8.

Россиянов, автор статьи «Опасные связи», пишет: «Из протоколов экспериментов 28 февраля и 25 июня невозможно понять, были ли два донора семени белыми или неграми, — приводится только их возраст, не совпадающий с возрастом ни Иванова, ни его сына»9.

В действительности в отчете, посланном Горбунову в Кремль, доноры спермы вообще не называются10. Но если их двое, предназначенных для Бабет и Сивет, то подозрение невольно падает на профессора и его сына, способных получать сперму, не прибегая к ее замораживанию. Это может и объяснить тот факт, что у части экспериментального материала «подвижность только у немногих сперматозоидов». Годы Ильи Ивановича давали о себе знать.

Как видно из протокола, в начале опытов у Иванова были чисто технические трудности. С одной стороны, неудобство, связанное с впрыскиванием в шейку матки из заранее непригодного положения. С другой — малая подвижность сперматозоидов.

«Ручные» обезьяны, все же сопротивлялись процедурам, а анестезия действовала на них слабее, чем на людей. С этим была связана постоянная опасность, возникавшая во время экспериментов.

В течение месяца Иванов экспериментировал с различными способами «фиксации» обезьян в необходимом ему положении. Вот как он описывал отчаянную обстановку, царившую на станции в те дни: “Туземцы Сусу” совершенно не умеют обращаться с шимпанзе, боятся их чрезвычайно и не без основания. Самки опытные очень сильны и при ловле их проявляют бешеную ярость и сопротивление. В самый критический момент черные в панике разбегаются, оставляя меня с сыном находить выход из положения. В результате мой сын серьезно пострадал. В данный момент он лежит в госпитале, где после наложения швов на рану ему сделана инъекция антитетанической сыворотки ввиду серьезности опасности заразиться столбняком, весьма распространенным в данной местности»11.

Неудачи сильно раздражали профессора, но не умеряли его научного пыла. Он продолжал искать выход из положения, перебирая множество интригующих вариантов. Ученый логично предположил, что если с самками шимпанзе возникли трудности, то может быть их не будет с… африканскими женщинами или пигмеями.

«О полон скорпионами мой мозг!» — восклицает шекспировский Макбет. Но сколько этих ядовитых членистоногих роилось в голове профессора Иванова, когда он решил провести искусственное оплодотворение спермой шимпанзе африканок — пациенток местной больницы под видом медицинского осмотра! Результат, считал профессор, оправдает его не очень этичное поведение.

Деньги на оплату 25 лиц, «специального привлечения к опытам гибридизации» были по представлениям Иванова выделены немалые — целых 575 долларов. Для африканцев это настоящее богатство. По 23 бакса на человека! За это жительница Гвинеи должна была быть осеменена с помощью катетера спермой шимпанзе и в случае удачи вынашивать 9 месяцев плод — нового гибрида. Казалось бы, у лаборатории русского профессора должна была выстроиться очередь из желающих разбогатеть таким «простым» способом. А между тем Иванов вновь был вынужден жаловаться в Москву на иную, нежели он думал ситуацию: «Опыты реципрокного[25]скрещивания пока не могли быть начаты, так как найти за плату женщин-туземок до сих пор не оказалось возможным. Здесь в силу специфических бытовых и социальных условий нет женщин, брошенных на произвол судьбы. Пока женщина не вышла замуж, она находится на иждивении родителей или ближайших родственников. Если она овдовела, то переходит в качестве жены к ближайшему родственнику умершего. Религиозные и бытовые условия таковы, что женщина ни в коем случае не захочет добровольно подвергнуться опыту.

Ввиду этого я сговорился[26]и получил согласие врача поставить опыты в госпитале, что было бы легко сделать, использовав метод искусственного осеменения сперматозоидами в искусственной среде, когда нет необходимости иметь самца живым; достаточно обладать testes животного убитого, а затем быстро кастрированного после смерти.

Губернатор, без ведома которого опыты в госпитале не могли быть поставлены, заявил, что принципиально он не возражает при условии, если эти опыты будут ставиться с согласия больных.

Это условие сделало постановку данных опытов, в основном уже налаженную, чрезвычайно трудной»12.

В действительности все обстояло иначе. Иванов рассчитывал, что губернатор Поль Пуаре станет его прикрытием в этом эксперименте. Однако тот считал это дело рискованным.

«Итак, Poiret дал мне хороший урок. Можно было изменить свое решение, но по крайней мере поставить меня об этом в известность. Затем я предупреждал его, что говорю с ним конфиденциально и прошу ни с кем не говорить о моем проекте, кроме как с д-ром Peze[27]. Интересно, как объяснит свое поведение Poiret. Для Ильяшки[28]эта история была громом среди ясного неба. Да и для меня тоже. Положение крайне скверное… Да и что нового скажет Poiret, вернувшись из Дакара? Разве только, что и dehors ставить опыты нельзя» .

Dehors — то есть вне стен больницы.

И так опыты в местной больнице были «в основном уже налажены», когда Иванов со своим доброжелателем — любознательным французским врачом — все же решили известить о них губернатора. И тот предложил им не скрывать от африканок цели своего исследования.

Иванов впоследствии официально открещивался от эксперимента в больнице. Возможно, проведя часть опыта, он испугался, что при этих манипуляциях могло произойти заражение пациенток трипаносомами и спирохетами, имеющимися в сперме шимпанзе. Позднее в своем отчете он вскользь упомянет о слабо изученных специфических половых инфекциях и возможности заразиться ими во время операций трансплантации желез шимпанзе: «Эта возможность заражения пациентов, насколько мне известно, до сих пор недостаточно учитывалась в практике операций омоложения»13.

Проблемы в больнице ударили по честолюбию ученого. А в Москве от него ждали быстрых результатов. Нужно было спешить. И Иванов принял «революционное» решение: «…я придаю большое значение присылке пигмеев из Габона, так как с ними вышеуказанных затруднений быть не должно»14.

Многие русские, а затем советские ученые разделили взгляды Гобино[29]и Чемберлена[30]о неравенстве рас. К таковым принадлежал и «гуманист», иммунолог, нобелевский лауреат Илья Ильич Мечников. Еще до революции Иванов неоднократно выезжал во Францию и посещал лабораторию русского ученого в Пастеровском институте. Здесь велись исследования о роли секретов придаточных половых желез в процессе оплодотворения животных. А эта тема была небезразлична первопроходцу зоотехники.