– Он опьянел, – догадалась Беда. – Алкоголь впитался через поры и проник в мозг.

– Я опьянел от свободы! – заорал Сом.

– Аркаша, что они с тобой делают? – высунувшись в окно, закричала вдруг Софья Владимировна. – Что это?! Что?! Почему ты в трусах? – Под впечатлением от увиденного, Софья Владимировна едва не вывалилась из окна. Она свесилась вниз и рисковала навернуться со второго этажа со всеми вытекающими из этого последствиями. – Аркаша, кто эти бессовестные люди?! Тебя насилуют?!

– Мама, уйди, – простонал Аркадий. – Мне хорошо!

– Ну, если хорошо… – Пожав плечами, Софья Владимировна исчезла.

– Ну, ты и сволочь! – Вытерев пот со лба, я шлёпнул Сома по ляжке. – Теперь твоя мама будет считать меня извращенцем.

– Моя мама будет считать так, как я скажу. – Сом осторожно пошевелил ногами и руками. – Ура! Я воскрес! Я готов к принятию пищи!

– И я готов, – признался я.

– Парни, вы про меня забыли! – возмутилась Элка. – Что, если меня пригласить в дом, познакомить с мамой и накормить яблочным джемом?

– Что скажешь, Сом? – вздохнув, спросил я.

– А почему бы и нет! – Сом легко вскочил на ноги и помчался к дому, подпрыгивая, как молодой сайгак. – Мама! Мама! Мамочка! Мне хорошо!

– Алкоголь через поры проник в мозг, – объяснила его неадекватное поведение Элка.

Увидев Беду, Софья Владимировна воскликнула:

– Ой! Как вы похожи на мою любимую писательницу!

– Мама, это она и есть! – громогласно сообщил Сом, блестя масляными боками, масляным лбом и масляными волосами.

– Нет, ну просто копия… – Софья Владимировна снизу вверх заглянула Элке в лицо. – Ко-пи-я!

– Да я это, я! – вздохнула Беда, по-хозяйски проходя на кухню и располагаясь за круглым обеденным столом. – Я Элла Тягнибеда – любимица всем мам, бабушек и прабабушек.

– Ой!! – Софья Владимировна попятилась и села мимо маленького диванчика. Ноги её взлетели высоко вверх, но глаза неотрывно и восторженно смотрели на Элку. – Ой-ей-ей!

– Мама! – Сом помог Софье Владимировне подняться. – Смотри, что ли, куда садишься…

– Ой! – Софья Владимировна зарделась румянцем и убежала наверх.

– Прикольная у тебя мама, – сказала Беда, закинув ноги на стол. – Она кроме «ой» что-нибудь говорить умеет?

– Раньше умела. Просто у нас на Лохматой горке не так часто как хотелось бы появляются знаменитости. – Сом внимательно оглядел свои руки с остатками масла. – Нет, не буду пока смывать, – пробормотал он, – вдруг ещё где-нибудь застряну?

Я включил чайник и достал из холодильника трёхлитровую банку с яблочным джемом. Поставив её в центр стола, я разложил вокруг банки три столовых ложки. Сервировочка получилась так себе, но было не до этикета – я хотел успеть рассказать «детективше» и Сому о трагических событиях, которые произошли в доме у Громовых.

Аркадий разлил по чашкам крепко заваренный чёрный чай. Руки у него немного дрожали, но в целом он выглядел молодцом. Элка поморщилась при виде чёрного, а не зелёного чая, но столовую ложку взяла с видимым удовольствием. Зачерпнув джем, она намазала его на кусок хлеба и с несвойственным ей голодным рвением, запихнула кусок целиком себе в рот.

Я хотел пошутить на предмет её незвёздных манер, но не успел.

– Ой! – На кухню ввалилась Софья Владимировна с пирамидой Элкиных детективов. Пирамида покачивалась и грозила упасть прямо на банку с джемом, поэтому я спешно её придержал вместе с мамой.

– Ой? – поинтересовалась Беда у мамы. – Ой-ей?!

– Все ваши книги! – обрела дар речи Софья Владимировна. – Все!!!

– Нужно подписать? – кисло спросила Беда, привычно хлопая себя по карманам в поисках ручки.

– Нет, ну зачем такой каторжный труд! Просто… просто это все ваши книги! – Софья Владимировна свалила книги в угол и отошла на шаг, чтобы со стороны полюбоваться горой детективных романов.

Заметно повеселев, Элка сунула ручку за ухо и опять налегла на джем.

– Мама, ты ведёшь себя как девчонка, – покачал головой Сом.

– Ну не как мальчишка же мне себя вести! – всплеснула руками мама. – Подумаешь, книги принесла! Просто хочу показать, что страна знает своих героев! – Она тоже взяла столовую ложку, зачерпнула джем и сунула его в рот.

– Это ты – страна? – удивился Аркадий.

– Я! Я страна, и я – народ! Кстати, о народе, Аркаша. Зачем двое ребят в наручниках весь день гладили мне через марлю ковры? Разве их гладят? Ковры, я имею в виду?!

– Вся Европа гладит через марлю ковры, – вмешалась с набитым ртом Элка.

– Что вы говорите! – всплеснула руками Софья Владимировна. – Вся Европа в наручниках гладит ковры через марлю?!

– Это спорт такой, – пояснила Беда. – Для особо одарённых спортсменов.

– Боже, боже… Эти милые мальчики – спортсмены? Если бы не вы это сказали, Элла, я бы ни за что не поверила! Они похожи на политических, но сейчас, ведь уже не садят за инакомыслие, правда?

– За инакомыслие всегда садят, мама. Иди в свою комнату, нам нужно поговорить.

Софья Владимировна пошла к двери, но вдруг остановилась и принюхалась.

– Ты выпил, Аркаша? Водки?!

– Я выпил масла, мама, а водкой растёрся! Иди уже!

– В моё время всё было наоборот – пили водку, а растирались маслом, – пробормотала мама, покидая кухню. Её каблуки застучали по лестнице, подтверждая, что Софья Владимировна пошла на второй этаж.

Нужно было начинать свой рассказ и приступать к мозговому штурму сложившейся ситуации, а я не мог оторвать глаз от Элки. Я смотрел и смотрел на её длинные ноги, на губы, чуть испачканные яблочным джемом, на тонкую оправу очков, на паркер за ухом, и чувствовал, какое чудовищно-неправильное решение принял, решив, что нужно «пожить отдельно». Интересно, как я не сдох за месяц без этих ног, этих очков, этих губ в джеме и этой ручки за ухом?.. Как не сдох?!

– Соскучился? – поймав мой взгляд, едко спросила Беда.

– Вроде бы не успел.

– А я, если честно, соскучилась. – Встав со стула, она начала дефилировать у меня перед носом, и я завертел головой как голодный пёс за куском колбасы. – Утром встаю – нет тебя, днём работаю – нет тебя, вечером ложусь спать, опять – нет тебя! Никто не пилит за «пожрать нечего», не свистит в туалете, не будит по утрам из опрыскивателя для цветов, не жарит яйца на утюге, не бросает рыбные кости за диван, не привязывает моими колготками собаку к двери и не отвечает на все телефонные звонки «Приёмная Агаты Кристи!». Ну, думаю, не бывает такого счастья! Нет, думаю, нужно восстановить равновесие в природе!

– Ты всё это делал?! – поразился Сом. – Жарил яйца на утюге?!