А ведь для обеспечения перехода через границу небольшого каравана, сопровождавшего капитана и людей, были предприняты весьма серьёзные мероприятия — несколько шаек из местных головорезов получили приказ «пошуметь» от своих вожаков, прикормленных… Нет-нет, не британской разведкой, а всего лишь уважаемыми английскими купцами. Только половина охранников и он сам сумели прорваться и даже сохранить в целости несколько яков с вьюками, наполненными весьма полезными предметами, позволяющими облегчить собственную жизнь, а при необходимости — создать серьёзные проблемы для своих противников или конкурентов, но Фортуна не всегда будет столь снисходительной…

Ну всё, нужно выспаться. Здесь, в жилище одного из богатейших людей Бухары — Файзуллы Ходжаева, он в полной безопасности. Этот дом, который, скорее всего, можно было принять за небольшой дворец, перешёл к нему по наследству от отца, чьё состояние оценивалось в миллионы рублей, заработанных на экспорте каракуля. А если учесть, что этим бизнесом не брезговали даже сами повелители Бухары, то круг знакомств уважаемого Файзуллы был весьма широк и полезен.

Торговля предполагала приём гостей, который мог перейти в ночлег, причём среди посетителей этого дома бывали весьма почтенные и весьма полезные люди, как из числа местных, так и из России и даже из Европы. А посему спальня была обставлена мебелью, которая представляла собой причудливую смесь русского, европейского и восточного стилей. Массивная двуспальная кровать с резной дубовой спинкой производства мебельной фабрики Фишера и Шмидта в Москве, несколько стульев и кресел фирмы Гамбса из Санкт-Петербурга, комод из красного дерева на четыре ящика, вышедший явно из-под руки английского мастера, шкаф с потайными отделениями с целой системой запоров, медная «Парижская» керосиновая лампа… Впрочем, несмотря на разные родословные, всё было очень удобным и располагало к отдыху. Вот только мысли и интуиция, которой капитан привык доверять, не давали уснуть…

Казалось, что нет никаких причин волноваться. Купцы, как известно, умеют хранить тайны, и не только коммерческие. Сам Файзулла еще в юности, во время учебы в Москве, увлёкся революционными идеями, которые со временем сделали его активным участником движения бухарских джадидов и этим привлекли к нему внимание англичан, всегда и совершенно бескорыстно готовых поддержать борцов против деспотии, естественно — не на своей территории, и теперь активно сотрудничал с британцами, искренне убеждённый в том, что действует во имя и на благо и Бухары, и России. Именно он принес известие, что верховный кушбеги Насрулла сообщил самому эмиру о прибытии капитана Бейли и вскоре состоится «высочайшая аудиенция», а что еще более важно, — встреча с теми лицами, от которых зависит многое, если не всё, в Бухаре…

Но дела оставим на завтра, как говорится «Every day brings its bread with it»[20]. Бейли потушил керосиновую лампу и откинулся на подушку, не забыв предусмотрительно засунуть под неё револьвер, оснащённый прицельной световой трубкой германской оружейной компании «Wespi», а на прикроватную тумбочку положить электрический фонарик. Постепенно усталость взяла верх над эмоциями, капитан забылся в тревожном сне, который, подобно морской волне, то накатывал на него, то уходил прочь, заставляя открывать глаза. Во время одного из таких «отливов» Бейли на ощупь нашёл на тумбочке свой золотой швейцарский репетир и нажал на его курок, дабы уточнить время. Дюжина таких трёхкрышечных карманных часов, которые в дополнении к основным функциям могли показывать день недели, дату, месяц и фазу луны, были спрятаны в надёжном месте. Разметка циферблата была выполнена на русском, что в совокупности с корпусом из золота пятьдесят шестой пробы делала их весьма ценным бакшишем для подношения чиновникам из русской администрации.

А далее события понеслись подобно скакуну на Эпсомском дерби. За запертой изнутри дверью раздались негромкий шорох и поскрипывание — кто-то явно пытался открыть замок. Вначале в просвет под дверью был просунут тонкий коврик, затем ключ выпихнули из скважины, он практически беззвучно упал на него, и коврик пополз наружу. Бейли молниеносным движением достал из-под подушки револьвер, позабыв про ушибы, бесшумно встал с кровати и занял позицию за массивным шкафом. Подушки, накрытые одеялом, создавали иллюзию спящего человека. Смена позиции была проведена весьма своевременно, ибо замок уже был отперт снаружи, дверь приоткрылась, и в комнату кошачьим движением проскользнул мужчина среднего роста в одежде слуги и направился к кровати.

Бейли резким движение руки навел дуло на едва заметный силуэт, тем самым включая лампу и осветив, а заодно и ослепив незваного гостя, и негромко по-русски скомандовал:

— Стоять, руки вверх!

Незнакомец покорно застыл с поднятыми руками, а затем ответил на вполне понятном, но далеко не безупречном английском языке:

— Good evening, Mr. Captain Frederick Marshman Bailey. Если не возражаете, то дальнейшие переговоры мы проведем на русском языке. Откровенно говоря, я владею языком своего главного врага несколько лучше, чем английским. И предлагаю присесть и спокойно поговорить… Даже не буду возражать, если вы будете меня держать под прицелом до того момента, пока не убедитесь в отсутствии угрозы с моей стороны. Мне известно, что вы представляете здесь МИ-6. А теперь позвольте представиться — бинбаши Мехмет Али-бей. И здесь я выполняю ту же задачу, что и вы, господин капитан, — вырвать Бухару из лап русского медведя. А памятуя, что мудрость Востока говорит: «Враг моего врага — мой друг», то, может быть, мы заключим временный союз? И, кстати, и в этом доме, и в самой Бухаре я не один, кто отстаивает интересы Турецкой империи, а поэтому…

— А что мне, собственно, мешает пристрелить вас прямо здесь и сейчас? Я буду полностью в своем праве, хозяин дома выступит свидетелем, ещё несколько моих британских друзей подтвердят это же словом джентльмена. — Бейли решил, что пора показать, кто хозяин положения, и поставить не в меру ретивого османа на место. Продолжая держать ночного гостя под прицелом, он опустился в кресло, зажёг электрический фонарь и также перешёл на русский язык. — Верховный кушбеги будет вне себя от гнева, ибо осведомлен о моем появлении, да и если дело дойдет до русских военных властей, то ликвидация турецкого агента, полностью компенсирует возможные претензии ко мне за не совсем официальное пересечение границы… А посему вот мой ответ… Да, у нас есть некоторое совпадение интересов по поводу обуздания русской экспансии, но право принятия окончательного решения я оставляю за собой.

— Ну что же, у нас в таких случаях говорят — кысмет, — негромко ответил Мехмет Али. — Я думаю, что интересы моей страны важнее моих амбиций.

Эти слова он сопроводил легким покачиванием головой из стороны в сторону, что означало — почему бы и нет. При этом ни единой интонацией или жестом не позволив проявиться той буре эмоций, которая бушевала в глубине души. Единственное, что его сдерживало — мысль о том, что месть — это блюдо, которое нужно есть холодным.

— Сейчас, с вашего разрешения, я удалюсь, а во время следующей встречи, которая, как я надеюсь, пройдёт в не столь напряженной обстановке, буду готов обсудить план наших совместных действий…