– Не берите! – кричал за дверью Лелик.

– Да мы возьмем, – отмахнулась Олимпиада Петровна. – И денег дадим, сколько надо. Только вот у вас скоро дочь привезут, а мы еще и не поговорили как следует.

Ванда Павловна ловко собирала питомицу – отвязывала маленькую клеточку, насыпала какой-то корм, а про дочь говорила и вовсе спиной к людям.

– Ой, чего там говорить… Вот так вот понесете, чтобы клеточка не открылась… Чего там говорить? Непутевая она у нас была. Я ведь сколько раз предупреждала – какой жизни тебе надо? Дома все есть – и работа, и родители! Сидела бы сейчас, диссертацию папе писать помогала бы, так ведь нет! Не нужны родители! А теперь вот все на нас упало! Прям и не знаю, как мы переживем… Лелик! А витамины для грызунов ты куда дел?!

У Дусика кончилось терпение. Он запыхтел паровозом и постарался вежливо сообщить:

– Слушайте, вы! Если сейчас не расскажете нам о том, как погибла Ирина, ни копейки не получите!

Женщина уставилась на него, поморгала, а потом сообразила наконец, как полагается матери себя вести в такой трагической ситуации.

– Ну чего рассказывать-то? – склонила голову набок Ванда и шмыгнула носом. – Нам вчера позвонили из милиции, попросили Лелика… Алексея, ну и сообщили. Говорят, что на Ирину налетела машина, погибла сразу, свидетелей нет. Ага! Сказали еще, что она не мучилась. В ее кармане вроде паспорт нашли, а там адрес наш, поэтому нам и сообщили. Вот сегодня к шести привезут. Завтра похороны в два. Ой, столько забот с этими похоронами, вот никогда этим не занималась, а тут пришлось, так я прямо ног под собой не чувствую!

Филины переглянулись.

– И вы никому не сообщали о несчастье? – спросила Олимпиада Петровна. – Может, кто прийти хочет? Никого не звали?

– А кому сообщать? – возмутилась Ванда Павловна. – Чего пьянку-то устраивать? Это же не свадьба!

– Ну надо же хоть венки кому-то нести!

– А так у нас соседи есть. А чего вы кричите? Я все равно не знаю, кому сообщать! Я же вам поясняю – дочь совсем от нас отшатнулась! Мы не знаем, с кем она водилась, дружила…

– …От кого ребенка родила, – подсказал Дуся.

– Ой, вот только не надо на нас еще детей вешать! – скривилась мышиная хозяйка. – Какой ребенок? Я вообще не понимаю – вы берете Гризильду? Если берете, платите деньги! При чем тут вообще наша дочь?!

Олимпиада Петровна молча протянула названную сумму.

– Вы не забудьте платок черный накинуть, – на прощание горько напомнила она матери.

Та только раздраженно хмыкнула и захлопнула дверь.

Филины в полном молчании дошли до остановки, потом не сговариваясь побрели до дома пешком. В клетке копошилась мышка и с испугом смотрела на новых хозяев блестящими бусинками глаз.

– Вот сейчас взять и скормить эту животину бродячему коту! – в сердцах бросил Дуся. Потом сам же устыдился. – Не бойся, дурилка, это я так нервничаю просто. Ты ж не виновата, что у тебя хозяйка такая… такая…

– Нет, ну как же по собственному дитю не убиваться? – тихо всхлипывала Олимпиада Петровна. – Вот ведь хоть меня взять, ты ж у меня до тридцати шести годов дурак дураком! Но не дай бог с тобой что случится, я ведь рядом лягу, зачем мне жить без тебя?

– Маманя! – подпрыгнул Дуся. – Ты своим языком уже сегодня!..

– …А она все про мышей да про мышей… Неужели каменная такая?

Олимпиада Петровна кручинилась не на шутку. Она и на самом деле не понимала – как же можно родное дитя вот так взять, да и вычеркнуть! И красиво прикрыться словесами, что, дескать, непутевая дочка удалась. Да что бы там с детьми ни творилось, родители виноваты – значит, воспитали так. И никаких оправданий нет, что, дескать, время трудное, работали… здесь одно объяснение – сами таких детей сделали!

– Я думаю, что она и не мать ей вовсе! – негодовал Дуся. – Уши заткни. Заткнула? Сучка она, вот!

– Или… знаешь, Дуся, она, наверное, просто с ума сошла, честное слово, – вдруг решила Олимпиада Петровна. – Это у нее так организм действует, отключается и все. Точно! Так и есть. Не может родная мать… да просто женщина не может так вот спокойно реагировать, когда…

– Мам, мы пришли уже, ключи доставай, – выдернул ее сын из раздумий.

Посещение Радько-старших так потрясло женщину, что она без сил опустилась на диван и неизвестно бы, сколько пролежала, если бы не Душенька. Псинка так упрямо крутилась возле клетки с новой жиличкой, что перевернула ее вместе с содержимым.

– Дуся! Кошмар! Душенька ее съела! – выскочила Олимпиада Петровна из депрессии. – Ну где тебя носит! Срочно посмотри, а вдруг еще можно вытащить за хвостик!

Дусик принесся из кухни и полез в пасть собачонке. Немедленно раздался новый визг:

– Варвар! Что ты там потерял?! Ты же животному прямо в желудок залез! Вон эта Гри… под диваном она!.. Боже мой, как же мышь-то величать? – суетилась матушка, прижимая к пухлой груди беленький комочек. – Дуся! Немедленно думай, как назовем мышь?

– Мышка Машка, – быстро придумал сын.

– Идиот!! У тебя так дочь звать!

– Ох ты, забыл я, тогда… – Дуся не успел придумать, зазвонил телефон. – Алле!

– Алло, Евдоким, здравствуйте, это Татьяна, медсестра. Я вчера у вас была… с папаней…

– А-а-а, давненько не слышались.

– Я это… извиниться хочу. Вы меня простите, я не сдержалась… – мямлила девчонка. – Понимаете, сама не знаю, что на меня вчера нашло, прям какой-то ступор – не могу без вас и все тут. Простите.

– Ну что с тобой делать, прощаю, конечно, нам же еще работать вместе.

– Прощаете, да?! – воскликнула Танечка. – Ой, какой ты молодец! И правда, нам же еще работать! А я чего звоню-то! Нам же на роддом путевки выделяют в шефский пансионат! На две недели! Так я две заказала – на себя и на тебя! Короче, я завтра к тебе прихожу…

– Короче! Завтра я выхожу на работу! У меня прогулов немерено! И некогда мне отдыхать! И работать надо мне, ясно?!

Девчонка притихла, но Дуся и не стал дожидаться, пока она найдет нужные слова, попросту бросил трубку.

– Ты завтра выходишь на службу? А как же Машенька? Кто ее искать будет? – качала на ноге мышку маменька.

– Маманя… Я уже и сам не знаю, где ее искать! И чего теперь – все время дома сидеть? У меня, может быть, вся карьера рухнет, пока я тут мышей высиживаю.

– Ты хоть носилки купи.

Дуся согласился. И в самом деле, надо выходить в смену, но на душе было черным-черно. Тогда он вытащил из тумбочки старенькую тетрадку, вооружился ручкой и надолго задумался.

– Заявление об уходе писать надумал?

– Да нет же, хочу проанализировать все, что нам известно.

– А ничего не известно! Ирина Радько, совсем неизвестная тебе особа, решила, что ты папаша ее дочки. Потом пропала сама и ее девочка. Прямо из роддома.