до него долетели их голоса: они говорили громко, стараясь перекричать шум реки. Тон разговора был веселый и оживленный – явно очень товарищеский. Грант не обернулся, когда они проходили мимо, и потом выждал еще немного – иначе мужчина невзначай мог бы увидеть его лицо. Однако, когда они чуть-чуть отдалились, он пристально посмотрел им вслед. Ламонт? Походку почти невозможно изменить, разве что притвориться хромым. Он попытался вспомнить, как двигался Ламонт там, на Стренде.

Нет, Грант не мог определить наверняка. И тут вдруг мужчина оглянулся. Он находился слишком далеко, чтобы его можно было разглядеть, но одного движения для Гранта оказалось достаточно. Оно было настолько выразительным, что, не успев даже того осознать, Грант снова как бы перенесся на угол Бедфорд-стрит. У него не осталось сомнений: это был Ламонт. Грант готов был запеть от радости. Узнал ли его Ламонт? Навряд ли. Он обернулся по чистой случайности. Если он спросит мисс Динмонт, та скажет, что, кроме гостей мистера Дрисдейла, никому из посторонних не разрешается удить в этом месте. Это его успокоит.

Что же теперь? Явиться в пасторский дом и арестовать его сразу, как вернется? Ордер на арест у него в кармане. И тут Грант понял, что прежде хочет быть вполне уверен, убежден на все сто процентов, что именно он, Ламонт – и никто другой, – убил Соррела. Пока им лишь известно, что Соррел ссорился с Ламонтом непосредственно перед смертью. Связующее звено между Ламонтом и кинжалом по-прежнему отсутствовало. Прежде чем воспользоваться правом на арест, следует убедиться, действительно ли на левой руке Ламонта имеется шрам от пореза. Если шрама нет, тогда всем его умозаключениям грош цена. Какой бы твердой ни была его уверенность в собственной правоте, доказательства, представленные на следствии, должны быть исчерпывающими, и, пока в них недостает хоть малого звена, производить арест рискованно. Надо сделать так, чтобы его пригласили к пастору. Это будет нетрудно устроить. В крайнем случае он всегда может свалиться в реку и попроситься к ним, чтобы обогреться.

Сидя на полуразрушенном валуне, он достал сэндвичи, которыми его снабдили в гостинице Гарни, и тут увидел, что парочка возвращается. Они прошагали мимо него, перешли через мост, двинулись к деревне и через некоторое время уже по шоссе направились обратно к дому пастора. Наступило время ланча. Значит, по меньшей мере в течение часа они не выйдут из дому и останутся под его наблюдением.

Грант бережно заворачивал остатки еды до того времени, когда опять проголодается, и тут заметил местного полицейского: тот двигался со стороны гор на велосипеде со спущенными шинами. При виде Гранта он чуть затормозил – если уместно употребить здесь это слово, притом что он и без того двигался черепашьим шагом, – а когда Грант поднял голову, то и вовсе остановился.

– Ну как? Чего-нибудь поймали, сэр? – спросил полицейский. Лицо у него было розовое, крепкое, словно восковое, и Гранту оказалось достаточно одного взгляда, чтобы еще раз поблагодарить судьбу за знакомство с Дрисдейлом. У паренька были светло-синие глаза с пушистыми, как у куклы, темными ресницами и едва пробивающиеся черные шелковистые усики. Его полное, рыхлое тело не было пригодно для того, чтобы быстро передвигаться или хорошо прятаться, и в критический момент вряд ли такой тугодум мог принести какую-нибудь пользу. Грант признался, что пока не поймал ничего, да не очень-то и надеялся – слишком много солнца. – Оно конечно. Только недолго оно продержится, это солнце. Тут дня не проходит, чтобы не задождило. До вечера чего-нибудь да выловите.

«Истинный горец, – подумал Грант. – Они всегда стараются сказать именно то, что человеку хотелось бы услышать».

– Я вижу, вам и самому не больно-то повезло, – произнес он вслух, кивая на пропоротые шины.

– Что да, то да. Эти дороги – чистый бич для покрышек. Хоть бы дополнительно деньги на это отпускали! Да где там! И не мне одному – другим тоже не легче. Вон, мистер Логан. – И он ткнул пальцем в сторону особнячка. – Он на днях как раз сказал – мол, пастору, как и полиции, тоже хорошо бы прибавку дать к жалованью на шины: за неделю у него сразу три покрышки полетели. Это кого хочешь, даже пастора выведет из себя.

– В Карниннише много машин?

– Ну как сказать – много? У господина Дрисдейла две – это вы, наверное, сами знаете, – да вот еще у пастора Логана – и все. У другого пастора – мотоцикл.

– А если кто-то хочет нанять машину?

На такой случай в гостинице есть «форд». Они сдают его внаем, когда самим не нужно. «Форд», судя по всему, в глазах констебля машиной считаться не мог.

– А вон и мистер Логан. Видно, держит путь к Арклессу, там двойняшки родились, – проговорил полицейский, и Грант увидел на шоссе возле особняка довольно грузную фигуру человека, быстрым шагом направлявшегося вверх по реке.

– Я думал, что это шоссе идет через горы в Гарни, – заметил он.

– Точно так оно и есть. Обратно же, в том месте, где главная дорога пошла в горы, от нее отходит тропка и тянется вдоль реки, вон к тому селению, что отсюда видно. Туда он и направляется. Потому и пешком идет: их преподобие пешком ходить не любят, а тут иначе не доберешься.

Констебль стоял еще долго, преспокойно наблюдая, как Грант удит, явно довольный, что неожиданно нашел для себя развлечение в обычно безлюдном месте; Грант же размышлял, как ему поступить, если вдруг сейчас на шоссе выедет машина и поедет по направлению к нему, в Гарни. Кто даст ему гарантию, что в машине рядом с девицей не окажется и Ламонт? Отсюда ему не суметь заранее разглядеть пассажира. Надо разработать план действий, потому что времени для выбора у него уже не останется – либо нужно будет срочно звонить, либо начать преследование самому. Придется взять гостиничный «форд». Может, попросить у Дрисдейла? Но время шло, солнечный свет сделался холодным и неласковым, как бывает во второй половине дня, констебль укатил на сплющенных шинах по направлению к деревне раздобывать нашлепки для своих покрышек, про что он явно почти забыл, – а из особняка так никто и не появился. В пять Грант доел остатки сэндвичей и стал думать, какие возможности у него еще остались – возможности для появления в доме пастора. Дело шло к вечеру, и перспектива окунания в реку, хотя бы ненадолго, казалась все менее привлекательной. Его мысли были прерваны и все проблемы чудесным образом решены, когда он услышал позади себя тяжелые шаги и, оглянувшись, обнаружил пастора Логана.

Пастор громогласно пожелал ему доброго