– Ноа…

Он ждал, но она, вздохнув, промолчала. У него было такое ощущение, будто кто-то наступил ему на сердце.

– Забудь. Пойдем.

– Сейчас? – На ней были босоножки на каблучках, того же бледно-персикового цвета, что и джемперок.

– Ладно, хорошо.

Ногти на ногах тоже были персикового цвета, а на ногте большого пальца правой ноги красовалась крошечная ромашка. Ни разу в жизни Ноа не думал, что подобное украшение может казаться столь головокружительно сексуальным. Но отвести от него взгляда он решительно не мог.

– Куда? – спросила она.

Он понял, что она имеет в виду выход к самолету.

– Ты мне веришь?

– Да, – ответила она, чем потрясла его до глубины души.

Ноа собирался было сказать, что хочет отвезти ее к себе домой, где они проведут вместе целую ночь, доказывая, что доверяют друг к другу – обнаженные, разгоряченные, – но тут в коридоре возник Шейн, влетел, а не вошел, как обычно, вразвалочку с черепашьей скоростью.

– Беда! – выпалил он.

Ноа посмотрел в глаза друга и все понял. Бандиты вернулись.

Шейн распахнул дверь чулана для швабр. Ноа втолкнул Бейли внутрь.

– Сиди тихо, – приказал он.

Шейн захлопнул дверь перед ее носом.

– Что… – крикнула она изнутри, и Ноа рывком распахнул дверь, намереваясь сказать что-нибудь ободряющее, но вместо этого крепко поцеловал.

– Я вернусь. И чтобы ни звука!

Оставалось надеяться на ее благоразумие.

Стоя в кромешной темноте чулана, Бейли пыталась дышать ровно. Она видела лицо Шейна, слышала слово «беда» и все поняла.

Стивен и его люди ее настигли. Боже, если кто-нибудь пострадает по ее вине… При одной мысли об этом у нее подкосились ноги, и она села на пол, прижав колени к груди.

Когда Алан погиб и она обнаружила, что ее жизнь была совсем не тем, чем казалась, она почувствовала обиду и злость, однако преисполнилась решимости все изменить.

Потом головорезы Стивена вынесли ей приговор. С тех пор Бейли не раз ожидала смерти. В последней отчаянной попытке она заставила Ноа отвезти ее на Мамонтову гору, чтобы, если повезет, отыскать деньги. И жизнь опять изменилась.

Как будто она жила в черно-белом мире, а Ноа раскрасил его в яркие цвета. И у нее возникла тайная и робкая надежда – что она найдет деньги, заплатит Стивену и его парням и вернется к прежней жизни, будет учить детей. Она обожала тот мир, в котором жили ее маленькие ученики. Милая невинность. Ясный детский ум, который впитывает все, как губка.

На самом деле она всегда мечтала иметь собственных детей. Но недавно этой мечте пришлось потесниться – более насущным стало желание дожить до своего двадцать девятого дня рождения.

А теперь появилась еще одна тайная мечта – Ноа.

Где он сейчас? Ее терзали тревога и страх. Бейли встала и сунула руку в глубокий карман юбки, и ей в ладонь своей успокаивающей тяжестью лег мобильный телефон.

Поколебавшись некоторое время, Бейли вытащила его и включила. Она хотела узнать что-нибудь о Кенни. Действительно, ее дожидалось текстовое сообщение от брата: «Где ты?»

«В безопасности», – набрала она и отправила.

И даже вздрогнула от неожиданности – ответ пришел практически немедленно: «Ты нашла?»

Она собиралась ответить, когда ручка двери чулана вдруг повернулась. Дверь распахнулась раньше, чем она успела хотя бы вскрикнуть. В чулан скользнула высокая черная фигура, втиснулась внутрь, прижалась к ее спине. Дверь захлопнулась. Неужели она наедине с…

– Это я, – услышала она знакомый голос.

Руки Ноа обняли Бейли, и от радости ей стало легче дышать.

– Что случилось? – спросила она, но он в ответ приник губами к ее губам. Бейли не понимала, как Ноа этого добился, но ее сознание сразу же заволокло чувственным дурманом, и оставались только его губы на ее губах, его руки, которые ее обнимали.

И этот дурман заставил ее изо всех сил прижиматься к его восхитительному телу. Она даже вскрикнула – ей казалось, их контакт не будет таким тесным, как бы ей хотелось. Эта отчаянная мысль так поразила Бейли, что она задрожала всем телом. Тогда Ноа развернул ее, прижав спиной к стене – похоже, там были какие-то полки, потому что на пол что-то посыпалось…

– Ноа!

Он провел ладонью вниз по ее спине, затем вверх, проникая под джемпер, теплая ладонь на ее обнаженной коже.

– Ноа…

Прежде чем она успела вымолвить еще хоть слово, он снова накрыл ее рот губами, язык проник внутрь и начал свой танец – медленные, чувственные, извивающиеся движения, отчего ее колени задрожали. Были также и другие реакции. И Ноа это обнаружил, когда его рука обняла ее грудь, а палец начал ласкать отвердевший сосок. С его губ слетел тихий, жадный вскрик, который заставил ее тело вздрогнуть. Поцелуй сделался особенно глубоким, и Бейли показалось, что она теряет рассудок – такими горячим был этот поцелуй. И все же это была лишь тень того, что ей на самом деле требовалось – почувствовать его глубоко внутри себя, принять в себя те же движения, которые совершал сейчас его умелый язык. Эта страстная потребность шокировала ее; она никогда не знала ее раньше, столь всепоглощающую и необходимую, как воздух, которым она дышала.

А Ноа… Это Ноа заставил ее испытать подобное, и она обвила его руками, будто пытаясь раствориться в нем без остатка. Непроглядная темнота усиливала ощущение близости. Бейли чувствовала, как в нее перетекает жар его тела, воспламеняя каждую эрогенную зону… А их оказалось гораздо, гораздо больше, чем она раньше подозревала. И любой из них хватило бы, чтобы завести Бейли – против ее желания, потому что вообще-то заводиться ей не следовало.

Те парни явились сюда за ней.

Ей нужно поговорить с Ноа, узнать, что происходит. Но он обхватил ее лицо и прижал женщину к стене, зажал между штукатуркой и своим сильным телом.

– Ноа…

– Я знаю. Боже, как ты меня заводишь. – Его нога оказалась у нее между ног, и низкий требовательный стон вырвался из ее горла. Она ударилась затылком о стену. Его руки обняли ее за голову, пальцы проникли в волосы, массируя то место, где она ударилась, в то время как губы жадно ласкали шею.

– Скажи мне, – жалобно простонала она, упираясь руками ему в грудь, чтобы освободиться. – С остальными ничего не случилось?

Он взял ее запястья и поднял руки над головой, и теперь она не могла пошевелиться, распластавшись по стене в полной доступности для его действий.

– Ноа…

Его губы деловито ласкали ее щеку, шею… и Бейли утратила способность думать.

Стоя с поднятыми вверх руками, прижатая к стене мужским телом и ногой, дерзко поместившейся меж ее бедер, она обнаружила, что темнота дает свободу действий также и ей. Она уже оседлала его ногу. Жалко, что на ней столько одежды. Вот если бы исчез этот последний барьер между ними…