Одно время я стыдилась невзрачного офиса папы. Папа строил из себя важного и влиятельного адвоката, а сидел в крошечном кирпичном здании, которое смахивало на «дыру в пригородной стене». Но сегодня меня радовало то, что он работает в «дыре», расположенной недалеко от школы: октябрьское солнце совершенно не прогревало воздух, и пройдя несколько кварталов, я уже начала жалеть, что не села на автобус.

В офисе папы я была всего пару раз. Папа не приветствовал наше появление на своей работе. Ему нравилось делать вид, что это ради нас. Мол, не стоит нам показываться всякому сброду, как он называет тех, чьи интересы представляет. Но, как по мне, правда в том, что офис – его спасение от семьи. Если бы мы запросто приходили к нему, то не было бы смысла все время торчать на работе.

Ногу сковало, и я доплелась до двойных стеклянных дверей офиса, как зомби в ужастике – накренившись и пошатываясь. Слава богу, что вообще доплелась.

В вестибюле меня обдало теплом. Я остановилась и постояла с минуту, растирая бедро. От густо висящего в воздухе аромата попкорна свело желудок. Хотелось есть. Я поплелась на аромат через вестибюль, повернула за угол и зашла в приемную.

Секретарша папы вытаращилась на меня и захлопала ресницами. Я забыла ее имя. Мы с ней встречались всего однажды – на семейном пикнике, организованном главным офисом год или два назад. Как же ее зовут… Бритни или Бренна. Имя у нее какое-то современное, да и сама она молоденькая. Ей около двадцати пяти. Имя я ее забыла, зато прекрасно помнила блестящие прямые волосы светло-шоколадного оттенка, волной спадающие по спине, точно плащ супергероя, и огромные глаза цвета первой зелени, опушенные длинными и густыми ресницами. На пикнике она была миленькой и застенчивой и дольше всех смеялась над дурацкими и банальными шутками папы.

– Ох… – Бритни-Бренна залилась румянцем. – Валери.

Не улыбнувшись, она судорожно сглотнула. Знаете, так сглатывают в криминальных фильмах. Так и чудилось, что она тянется под столом к красной кнопке безопасности на случай, если я вдруг вытащу пушку.

– Привет, – поздоровалась я. – Папа здесь? Меня нужно подвезти до дома.

Бритни-Бренна оттолкнулась от стола руками, и ее кресло на колесиках отъехало назад.

– Он сейчас на конференции… – начала было она, но не закончила, так как в это мгновение распахнулась дверь в папин кабинет.

– Милая, не принесешь мне дело Сантошей? – спросил вышедший из кабинета папа, уткнувшись в какие-то бумаги. Не отрываясь от чтения, он обошел кресло Бритни-Бренны.

Она сидела ни жива, ни мертва, лишь лицо все сильнее краснело. Папина рука фамильярно легла на ее плечо и мягко сжала его – такого жеста в отношении мамы я не видела уже… целую вечность. Бритни-Бренна опустила голову и закрыла глаза.

– Что с тобой, детка? Ты кажешься напряженной… – папа наконец оторвал взгляд от бумаг и застыл, увидев меня.

Его рука мигом слетела с плеча Бритни-Бренны и вернулась к бумагам. Жест был столь короток и ненавязчив, что я бы усомнилась, правильно ли поняла его смысл, если бы не наблюдала за лицом Бритни-Бренны, которое к этому времени уже просто пылало. Сгорая от стыда, она не смела поднять глаз.

– Валери? Что ты здесь делаешь? – спросил папа.

Я с трудом отлепила взгляд от Бритни-Бренны.

– Меня нужно подвезти до дома, – сказала я. Во всяком случае, хотела сказать, но не знаю, вышло ли у меня – губы онемели.

Бритни-Бренна пробормотала что-то и кинулась в сторону уборной. Вряд ли она выйдет оттуда до моего ухода.

– Мама… У нее собрание.

– Оу, – отозвался папа.

Мне мерещится или он тоже покраснел?

– Да, конечно. Подожди минуту.

Он поспешно ушел в кабинет. Послышались хлопки закрываемых ящичков, звук переставляемых вещей, позвякивание ключей. Я стояла столбом, задаваясь вопросом: не привиделось ли мне все это?

– Готова? – спросил папа. – Мне придется вернуться, так что поторопимся.

Весь из себя деловой. Как всегда. Хотя я другого и не ожидала.

Он открыл дверь, но ноги меня не слушались.

– Вы с мамой поэтому ненавидите друг друга? – выдавила я.

Судя по его лицу, ему хотелось сделать вид, что он не понимает, о чем я. Он склонил голову набок и позволил двери закрыться.

– Ты думаешь, что все понимаешь, но это не так, – ответил он. – Тебя это не касается. Едем домой.

– Это не из-за меня, – сказала я. – Вы с мамой ненавидите друг друга не из-за меня. Проблема в вас самих.

Несмотря на то что я прекрасно знала, что родители и до стрельбы не пылали любовью друг к другу, сегодняшнее открытие поразило меня, как какое-то великое озарение. На душе почему-то стало не легче, а наоборот, тяжелее. Наверное потому, что я всегда считала: если уйду из дома, то родители снова будут счастливы и полны любви. Однако прекрасное раскрасневшееся лицо Бритни-Бренны все меняло. Мама с папой никогда больше не будут любить друг друга. Внезапно оказалось, что их отношения непоправимы и многолетние скандалы возникали не на пустом месте. Внезапно я осознала, почему хваталась за Ника как за спасательный круг, – он не только понимал, что творится в хреновых семьях, но и понимал, что хреновым семьям никогда не стать снова хорошими. Вероятно, в глубине души я знала это с самого начала.

– Валери, давай не будем об этом.

– Все это время я корила себя за то, что вы с мамой ненавидите друг друга из-за меня, а ты просто-напросто изменял маме с секретаршей. Боже, какая же я идиотка.

– Мы с твоей мамой не ненавидим друг друга, – вздохнул папа, прижав пальцы к виску. – Ты ничего не знаешь о наших с ней отношениях. И тебя они не касаются.

– Значит, это нормально? – махнула я рукой в сторону уборной. – Нормально, да?

Папа, наверное, решил, что я говорю о его отношениях с Бритни-Бренной. Но я говорила о лжи. Он лгал о себе так же, как я лгала о себе. Вроде как это нормально. Только это ни черта не нормально. И я не понимала, почему после всего случившегося папа не видит, что ненормально так лгать.

– Пожалуйста, Валери, давай просто поедем домой. У меня полно дел.

– Мама знает?

Он закрыл глаза.

– Догадывается. Но нет, я ей об этом не сказал. И я буду благодарен тебе, если ты не пойдешь к ней и не расскажешь о том, о чем понятия не имеешь.

– Мне пора, – ответила я и пошла мимо него к выходу.

Холодный воздух на улице приятно освежал.

Устремившись обратно к школе, я чутко прислушивалась в ожидании окрика папы. Ждала, что он высунется за дверь и закричит: «Стой, Валери!

Ты не так все поняла! Я люблю твою маму, Валери! Ты же хотела, чтобы я тебя подвез!». Но так и не дождалась.

23

Не зная, что делать, я вернулась в школу. По дороге оставила маме голосовое сообщение: