– Пожалуйста, мам! Ты постоянно говоришь мне, чтобы я занялась чем-нибудь нормальным. Уроки рисования – это нормально.

– Ладно, – вздохнула она. – Но я пойду с тобой. Хочу взглянуть на эту студию. В последний раз, когда я позволила тебе разгуливать где хочешь и делать что хочешь, ты связалась с Ником Левилом. Не забыла, куда нас это привело?

– Ты каждый день напоминаешь мне об этом, – проворчала я, закатив глаза, и надавила пальцем на впадинку в бедре, чтобы не сорваться на маму. С таким настроением она запросто передумает насчет Би.

Мы вошли в студию Би вдвоем. В помещении стоял тяжелый несвежий воздух, и мама замешкалась у двери.

– Что это за место такое? – тихо спросила она.

– Тшшш, – зашипела я, сама не понимая, почему хочу, чтобы она не шумела. Может, боялась, что Би услышит ее и откажет мне в уроках? Что негативная энергия мамы осквернит восхитительный пурпур рассвета?

Я прошла по проходу в другой конец студии, откуда доносились тихие голоса и ритмичное позвякивание колокольчиков. Художники сидели перед своими холстами спинами ко мне. Пожилая женщина скраю работала с бумагой – сгибала и складывала ее, придавая ей причудливые формы разных фигур и животных. Маленький мальчик под одним из столиков играл с двумя игрушечными машинками. Би склонилась над зеркалом, которое украшала затейливым узором из морских ракушек. Я остановилась, испугавшись вдруг, что неправильно поняла Би и что меня здесь не ждали. Хлынули мысли: «Это была простая вежливость с ее стороны. На самом деле я ей здесь не нужна. Нужно уходить». Но стоило мне так подумать, как Би выпрямилась и улыбнулась. С ее уложенных кверху, повязанных лентами и сияющих волос свисали маленькие колокольчики.

– Валери, – раскинула она руки. – Моя пурпурная Валери! – И дважды хлопнула в ладони. – Ты вернулась! Я тебя ждала.

Я кивнула.

– Надеюсь, я могу… поучиться у вас. Рисованию.

Би направилась в нашу сторону, но не ко мне. С улыбкой до ушей она обняла мою маму и зашептала ей что-то на ухо. Сначала мама напряглась, а потом почти сразу расслабилась. Когда Би отстранилась, мама больше не хмурилась, в ее глазах читалось любопытство. Би вне всякого сомнения была странной. Мама таких, как она, обычно называет людьми «с приветом». Но Би настолько шла ее эксцентричность, что даже несмотря на дурное расположение духа, мама была полностью обезоружена.

– Приятно познакомиться с вами, – сказала Би маме.

Мама кивнула, сглотнула и ничего не ответила.

– Конечно же, ты присоединишься к нам, Валери. Я уже приготовила для тебя мольберт.

– Сколько это будет стоить? – спросила мама, открыла сумочку и принялась в ней копаться.

Би взмахнула руками.

– По большей части это будет стоить терпения и творческой изобретательности. А также времени, практики и принятия себя. Однако всего этого вам в вашей сумочке не найти.

Мама застыла, с интересом глянула на Би и защелкнула замок сумочки.

– Я буду в «Shop’N’Shop». У тебя один час, – обратилась она ко мне. – Всего один.

– Обожаю число «один», – хихикнула Би. – Ведь порядковое числительное от него – «первый». А первый – значит, победитель. В конце дня мы все можем сказать, что вышли из него победителями. Порой пережить целый день – все равно что действительно одержать победу.

Опять промолчав, мама медленно и осторожно стала выбираться из студии. В помещение дохнуло воздухом с улицы, когда она вышла наружу.

«Один. Первый. Победитель», – покрутила я слова в голове.

– Мне бы хотелось порисовать, – повернулась я к Би. – Мне необходимо порисовать.

– Тогда ты непременно порисуешь. Ты рисовала с того самого утра, как впервые пришла сюда. – Она постучала пальцем по виску: – Здесь. Ты рисовала и рисовала. Используя множество оттенков пурпура. Осталось только завершить твой рисунок. И все что для этого нужно – переложить его на холст.

Би подвела меня к стулу, и я опустилась на него, зачарованная картинами художников, молчаливо творящих передо мной. Одна женщина рисовала снежный пейзаж, другая накладывала ржаво-красные оттенки на скрупулезно выведенный карандашом амбар. Мужчина срисовывал с прикрепленной в левом углу мольберта фотографии военный самолет.

Би поспешила к ближайшему ящику и вернулась ко мне с палитрой и кистью.

– Ну вот, – сказала она. – Для начала ты захочешь положить на холст серые тона, тени. И на сегодня этого, наверное, будет достаточно. Нужно будет дать время высохнуть краскам, чтобы потом ты нанесла на холст яркие и сочные цвета. – Би открыла стеклянную баночку и налила на палитру рядом с красками коричневатую густую массу. – Не забывай примешивать к краскам загуститель. С ним они высохнут быстрее.

Я кивнула, взяла кисть и начала рисовать. Без наброска, без наглядного примера. С картинки доктора Хилера у меня в голове – таким, каким я его вижу. На этой картине будет мало теней. И не будет тьмы.

– Хмм… – отреагировала стоящая позади Би. – О да!

Затем она отошла.

Я слышала, как Би тихо наставляет других художников, мягко поддерживает их. Один раз она громко расхохоталась, когда художник рассказал ей, как по рассеянности кинул мобильный в блендер и включил его, желая приготовить фруктовое пюре. Но я не смотрела на нее. Я не отрывала глаз от холста, пока свежий воздух с улицы не дохнул мне в шею и не раздался голос мамы – отрывистый и резкий, чуждый в атмосфере студии.

– Время закончилось, Валери.

Подняв взгляд, я с удивлением увидела стоящую рядом Би и ощутила ее ладонь на своем плече.

– Время никогда не закончится, – прошептала она, глядя не на меня, а на мою картину. – Есть время для боли, но есть время и для исцеления. Всегда есть.

25

Только я завернула за угол в крыле естественных наук, как меня окликнула Меган. Нервно глянув в сторону кабинета миссис Стоун, где всего через несколько минут начнется собрание ученического совета, я сначала замедлила шаг, а потом неохотно остановилась.

– Валери, подожди, – крикнула Меган. Она бежала ко мне, и копна волос подпрыгивала у нее за спиной. – Я хочу с тобой поговорить.

В другое время я бы ни за что не остановилась. Меган предельно ясно дала понять, что считает меня ответственной за случившееся, и я догадывалась, что ничего хорошего от нее ждать не стоит. Но было некуда повернуть и негде спрятаться. Коридор в этом крыле в этот час пустовал. Все ученики уже разъехались по домам. Спортсмены ушли в спортивный зал.

– Привет, – выдохнула Меган, догнав меня. – Идешь на собрание?

– Угу, – неуверенно ответила я и в защитном жесте сложила руки на груди. – Меня Джессика попросила.

– Здорово. Пойдем вместе.

Я пару секунд ошарашенно смотрела на нее, затем медленно пошла к кабинету миссис Стоун.