Озрэн встал, потянулся и заявил:

– Ну вот и разобрались. Пойду спать. А завтра будет весело.

И таким тоном он сказал про веселье, что мне стало страшно.

– Не бойся, малышка, тебя никто не тронет, ты точно своя, – весело проговорил Оззи, заметив, как я вжалась в кресло.

Я благодарно посмотрела на рыжего и все же решилась спросить:

– Так что же это за магия, позволяющая покидать тело?

– Это не просто магия, это первая ступень к Ведению. Ты становишься ведающей. Слишком быстро, – с грустью произнес Энрод.

Все молча встали, и я последовала их примеру.

– У тебя гораздо меньше трех лет, – тихо сказал Эрингор, выходя из кабинета первым.

– Разберусь, – недовольно буркнул Крафт.

А я улыбнулась, понимая, о чем они говорят, и тихо радуясь, что никто не заострил внимание на том, что я подслушивала утренний разговор в кабинете.

Мы молча поднимались на третий этаж. Я, стараясь даже не смотреть на Энрода, подошла к своей комнате, дернула за ручку и опешила. Дверь была заперта!

– Открой, – потребовала, по-прежнему не глядя на мага.

– Я не уверен, что ты будешь в безопасности в своей комнате, – тихо проговорил он.

– А я уверена, что не хочу ночевать у тебя, – ответила резче, чем собиралась.

Дверной замок щелкнул, и я в очередной раз убедилась, что еще очень многого не умею.

Спать совершенно не хотелось. Не оставляла мысль о том, что Кира рядом и томится в подвале. А я здесь, в уютной комнате со всеми удобствами.

В результате, выждав около часа, переоделась в тренировочный костюм и пошла в подвал.

Здесь оказалось темно и прохладно. Раньше при посещении подвальных помещений я этого не замечала. Со второй попытки зажгла свет. Первый заряд огня ушел в стену. Прошла мимо лаборатории и оружейного зала и вступила в ранее не исследованную зону. Здесь было около дюжины запертых дверей. Пришлось проверять все. Заглянув в третье маленькое зарешеченное окошко, заметила какое-то движение и тихо позвала:

– Кира, ты здесь?

В камере (а это была именно камера!) послышался шорох, и к окошку быстро подошла темная всклокоченная фигура.

– Ты пришла! Я знала, что ты не бросишь меня!

Кироль вцепилась в прутья на окошке, взвизгнула и отпрянула.

– Убери это, – потребовала, прижимая обожженные руки к груди.

– Прости, не могу, – ответила, вытирая катящиеся по щекам слезы. – Сестренка, как же ты во все это ввязалась? – не смогла я сдержать всхлип.

Кажется, у меня начиналась истерика. Слезы текли из глаз беспрестанно, воздуха стало катастрофически не хватать. Я видела только озлобленное, испачканное личико сестры. Но как же было тяжело осознавать, что мы теперь не вместе.

– Выпусти меня, – взмолилась Кира. И тут же злобно прошипела: – Не думала, что ты станешь такой. Ты просто подстилка этих ублюдков. Ну же, признайся, сколько их прошло через твою постель?

Это было просто невыносимо. Моя светлая сестренка, моя наивная девочка превратилась в злобную, сквернословящую фурию! Опустилась на колени перед дверью, не в силах унять все нарастающую истерику.

– Тряпка. Смотреть противно, – донеслось пренебрежительное из-за двери.

А я сидела на полу, сжавшись, как в детстве, когда заплутала в имперских катакомбах, и плакала.

– Чш-ш-ш, – прозвучало успокаивающее в подвальной тишине. – Ну зачем же ты сюда пришла, девочка?

Меня подняли на руки, и я прижалась к такой сильной и надежной груди Родэра, давая волю слезам и уже не сдерживаясь.

Эрингор быстро вышел из подвала, отнес рыдающую меня в гостиную, усадил на диван и уверенно направился к бару. Через минуту в мои дрожащие руки настойчиво впихнули стакан, на треть наполненный коричневой, резко пахнущей спиртом жидкостью.

– Выпей залпом, – приказал Родэр.

Я послушно выпила предложенное и чуть не выронила стакан из рук. Закашлялась и захрипела, хватаясь за обожженное слишком крепким напитком горло. Пустой стакан забрали, а на его месте появился наполненный водой. Осушила сразу полстакана.

– Ты что мне дал? – прошептала, не в силах совладать с голосом.

– Не важно, главное, что это помогло. Ведь ты больше не плачешь, – улыбнулся он и сел рядом.

А я доверчиво прижалась к нему, положила голову на плечо друга и начала рассказывать. Я говорила и говорила, вспоминая все наши с Кирой совместные проделки и переживания. А язык с каждым новым словом становился все более непослушным. В результате умолкла и посмотрела на усмехающегося Эрингора.

– Пьяная? – спросил тот, приобняв за плечи.

Я так резко кивнула головой, что мы столкнулись лицами и… отлетели друг от друга. Вот только меня отбросило в кресло, и я даже напугаться не успела. Родэр же пролетел через полкомнаты и вылетел в окно.

– Я, кажется, уже предупреждал, – злобно прорычал сверкающий бордовыми всполохами в глазах Крафт.

– Вот нервы бы тебе подлечить, Энри, – пробурчал Эрингор, перелезая через подоконник и отряхиваясь.

А я сидела, вжавшись в мягкое уютное кресло, и смотрела на покачивающегося, расплывающегося Энрода. Потом до меня наконец-то дошло, что это не он качается, а у меня перед глазами все кружится. Да, я была очень пьяна. Пожалуй, настолько пьяной я оказалась впервые.

– Ты чего м-м… ик… м-м-мне нал-л-лил? – спросила, медленно переводя расфокусированный взгляд на Родэра.

– Ты напоил ее. – Крафт начал угрожающе надвигаться на Эрингора.

– Эн, успокойся! Я нашел девочку в подвале, у нее была истерика из-за сестры. Я только успокоить хотел. – Родэр выставил перед собой руки в защитном жесте.

– Ты. Напоил. Мою. Женщину, – четко разделяя слова, проговорил Энрод, продолжая наступать на пятящегося Эрингора.

– Говорю же, ревела она, успокаивал. – Родэр наткнулся на подоконник, уселся на него и скрестил руки на груди.

– Когда ты таким же образом успокаивал Сальфию, на следующий день она заявилась ко мне в жутком похмелье и устроила скандал, потому что, видите ли, «Роди самый лучший, я его люблю и требую расторжения помолвки!» – под конец Энрод уже практически рычал.

– Это совсем другое, – буркнул Родэр, опустив голову.

– Мне пло-о-охо, – вставила совершенно раскисшая я. – И кажется, я сейчас опять вылечу из себя.

В теле появилась уже знакомая легкость.

– Только попробуй, – рыкнул быстро сменивший направление Энрод.

Подошел, положил руки мне на плечи и приказал:

– В глаза смотри.

Я послушно подняла голову и уставилась в поблескивающие глаза любимого. Ой, о чем я думаю? Какой же он любимый? Это же просто симпатия. Или нет? И, прежде чем подумала, спросила: