в том, – он занял оборонительную позицию, – что мы идем на риск. Таких телепередач раньше не было, правда ведь?

Потом он назвал гонорар за базовую пилотную серию программ и подчеркнул, что вначале контракт подписывается на полгода. Если за это время что-то пойдет не так, тогда все. Финито.

– Когда запускается ваш проект?

– Безотлагательно. Как можно скорее… в течение месяца.

– Имеется в виду научно-кулинарная передача.

– Вы же сами сказали: это не взаимоисключающие сущности.

Но у него стали закрадываться некоторые сомнения по поводу ее пригодности на роль ведущей. Конечно, она понимает, что кулинарное шоу – это не совсем наука. Правда же понимает?

– Программа будет называться «Ужин в шесть», – добавил он, подчеркнув слово «ужин».

На другом конце Элизабет уставилась в пространство. Ей была ненавистна сама идея – готовить в телестудии еду для домохозяек, но разве у нее оставался выбор? Она повернулась, чтобы посмотреть на Шесть-Тридцать и Мэд. Эти двое рядышком лежали на полу. Мадлен рассказывала псу про Томми Диксона. Шесть-Тридцать ощерился.

– Миссис Зотт? – позвал Уолтер, заподозрив неладное. – Алло! Миссис Зотт? Вы меня слышите?

Глава 24

Зона послеобеденной депрессии

– Это надеть невозможно, – говорила Элизабет Уолтеру Пайну, выходя из гардеробной КСTV. – Каждое платье – в облипку. Когда на прошлой неделе ваш портной снимал с меня мерку, я была уверена, он не обсчитается, но вот явно обсчитался. Он немолод, ему, вероятно, требуются очки для чтения.

– На самом деле, – Уолтер засунул руки в карманы, чтобы придать себе небрежный вид, – платья не должны быть широкими. Камера добавит к вашему весу фунтов десять, поэтому мы используем облегающие костюмы, чтобы убрать лишний вес. Утягиваем живот – и сразу худеем. Вы сами удивитесь, как быстро к этому привыкаешь.

– Я даже не могла дышать.

– Это всего на полчаса. После эфира дышите сколько угодно.

– С каждым вдохом в организме запускается процесс очищения крови; с каждым выдохом наши легкие производят выброс избыточного углеводорода. Допуская компрессию любого участка легких, мы препятствуем этим процессам. Образуются тромбы. Замедляется кровообращение.

– Но что главное… – Уолтер попытался зайти с другого бока. – Я же знаю: вам не хочется выглядеть толстухой.

– Прошу прощения?

– Перед камерой – не поймите превратно – вы просто телушка.

У нее отвисла челюсть.

– Уолтер, – со всей серьезностью произнесла она, – позвольте донести кое-что до вашего сознания. Ни одну из тех вещей я не надену.

Он стиснул зубы. Ну что ты будешь делать?.. Уолтер задергался в поисках иной тактики, но тут дальше по коридору началась репетиция студийного оркестра, который готовил новую композицию. Это была музыкальная заставка к передаче «Ужин в шесть» – живенькая мелодия, заказанная им лично. Нечто среднее между современными ритмами ча-ча-ча и сигналом пожара третьей категории – ноги сами начинали притопывать в такт; «Лоренс Уэлк[18] на амфетаминах» – так его босс восторгался не далее чем вчера.

– Это еще что за какофония? – Элизабет заскрипела зубами.

Фил Лебенсмаль, босс Уолтера, исполнительный продюсер KCTV и директор телеканала, однозначно поддержал концепцию кулинарной программы.

– Дальше ты сам все знаешь, – сказал он Уолтеру после знакомства с Элизабет Зотт. – Пышная прическа, шмотье в облипку, домашняя обстановка. Сексушка-жена-и-любящая-мать, какую хочет видеть каждый мужик после рабочего дня. Приступай.

Уолтера отделял от Фила чудовищных размеров письменный стол босса. Своего босса Фил не любил. Молодой да ранний, преуспевающий, во всем дает ему сто очков вперед и при этом хамоватый. Уолтер же хамов не терпел. В их присутствии он ощущал себя не в меру застенчивым и стыдливым, будто остался последним из племени Вежливых Людей, ныне вымершего, известного тактичным поведением и хорошими застольными манерами. Он пригладил свою седеющую пятидесятитрехлетнюю голову:

– Вот что интересно, Фил. Я вам говорил, что миссис Зотт умеет готовить? То есть реально умеет готовить. По специальности она химик. Работает в лаборатории с пробирками и всяким инвентарем. Имеет – вообразите – магистерскую степень по химии. Вот я и подумал: не обыграть ли нам ее навыки и умения – это найдет отклик у домохозяек.

– Что? – удивился Фил. – Нет, Уолтер, навыки и умения Зотт отклика не найдут; оно и к лучшему. Люди не хотят видеть на экране самих себя: по телевидению все хотят видеть тех, до кого им как до Луны. Красивых, сексуальных личностей. Тебе ли не знать, как это работает. – Он с тревогой всматривался в Уолта.

– Разумеется, разумеется, – зачастил тот, – просто мне подумалось, что мы могли бы слегка встряхнуться. Придать этому шоу более профессиональный характер.

– Профессиональный? Это послеобеденное вещание. Вы же сами в этой эфирной линейке выпускали клоунскую программу.

– Вот именно, пусть это будет неожиданностью. Вместо клоунады начнем выпускать нечто осмысленное: пусть миссис Зотт учит домохозяек приготовлению питательных блюд.

– Осмысленное? Да вы что, в амиши решили податься? О питательных блюдах тоже забудьте. Вы убиваете программу на корню. Смотрите, Уолтер, тут нет ничего сложного. Шмотье в облипку, зазывные жесты: пусть, например, прихватку берет совершенно определенным движением. – Он продемонстрировал, как это должно выглядеть – будто натягивал атласные перчатки. – А в конце каждого выпуска пусть смешивает коктейль.

– Коктейль?

– А что, чем плохо? Я только что придумал.

– Думаю, миссис Зотт не пойдет на то, чтобы…

– А кстати: что там она лепетала на прошлой неделе – о невозможности получить твердый гелий при абсолютном нуле. Это шутка, что ли?

– Да, – ответил Уолтер. – Я почти уверен, что…

– Не смешно.

Фил был прав: получилось не смешно, и что еще хуже – Элизабет не собиралась никого смешить. Она просто намечала темы для дальнейшего обсуждения. И это вырастало в целую проблему: как ни пытался он втолковать ей концепцию программы, она будто не слышала.

– Вашу аудиторию будут составлять обычные домохозяйки. Среднестатистические тетки.

Элизабет развернулась к нему с таким выражением лица, которое его напугало.

– Среднестатистическая – совсем не значит «средненькая», – уточнила она.

– Уолтер, – заговорила Элизабет, когда наконец умолкла музыкальная заставка, – вы меня слушаете? Думаю, проблема моего гардероба решается в двух словах. Лабораторный халат.

– Исключено.

– Программа поднимется на более профессиональный уровень.

– Исключено, – повторил он, памятуя о недвусмысленных ожиданиях Лебенсмаля. – Поверьте. Этому не бывать.

– Почему бы не подойти с научных позиций? Первую неделю я буду выходить в лабораторном халате, а дальше – посмотрим на рейтинги.

– Здесь вам не лаборатория, – в сотый раз объяснял он. – Здесь кухня.

– Кстати, о кухне: как там павильон поживает?

– Полной готовности пока нет. Работаем над освещением.

Но это был обман. Уже не один день павильон стоял в полной готовности. Все – от закрывавших воображаемое окно штор на люверсах до различных кухонных безделушек, заполонивших поверхности, – отвечало представлениям об Идеальной Кухне по версии журнала «Гуд хаускипинг». Элизабет бы вскинулась на дыбы.

– Вам удалось раздобыть специальное оборудование, которое мне понадобится? – спросила она. – Горелку Бунзена? Осциллограф?

– Насчет этих вещей… – начал он. – Дело в том, что большинство хозяек не пользуются такими приборами. Но я сумел закрыть почти все другие позиции вашего списка: у нас есть всевозможная утварь, миксер…

– Газовая плита?

– Само собой.

– Установка для промывания глаз, разумеется.

– А… а как же, – пробормотал он, имея в виду кухонную раковину.

– Пожалуй, горелку Бунзена можно добавить и позже. Очень полезная штука.

– Не сомневаюсь.

– А что там с рабочими поверхностями?

– Вы запросили нержавеющую сталь, но она не вписывается в наш бюджет.

– Хм… странно, – протянула она. – Химически стойкие поверхности обычно весьма недороги.

Уолтер покивал, как будто и сам удивился, но покривил душой. Столешницы приобретались по его указанию: из ламината с веселеньким рисунком, как бы усыпанные сверкающим золотистым конфетти.

– Послушайте, – сказал он, – наша с вами цель мне ясна: приготовление рациональных блюд – вкусных и питательных. Но мы не можем отталкивать зрительскую аудиторию. Процесс готовки необходимо сделать привлекательным. Вы же понимаете. Веселым.

– Веселым?

– Иначе никто нас не будет смотреть.

– Но приготовление пищи – занятие не легкомысленное, – объяснила она. – Это серьезное дело.

– Вот-вот, – поддакнул он. – Однако некоторый оживляж был бы ему только на пользу, вы согласны?

Элизабет нахмурилась:

– Особой пользы не вижу.

– Ну хорошо, –