Она сделала, что ей велели, и её сын, услышав в шахте голос матери, подумал, что что-то случилось, и вышел наверх. Едва он сделал это, как штольня, где он работал, обрушилась и заживо похоронила 29 человек.

— Ты звала меня? — спросил он мать, прибежав домой.

— Да, звала, — ответила она. — А где же твои друзья?

— Их всех засыпало в шахте, — сказал он.

— То же самое могло произойти и с твоим сыном. Прими это в качестве платы за твоё гостеприимство и чанг, — сказал Лама.

— За такое я тебе должна была бы поднести не то что чанг, но и лошадей с коровами! — радостно ответила она, безмерно благодарная ему.

В верхней части долины Цаллунг Лама осведомился о Намкха Дрёнме. Ему сказали, что она находится наверху, в пещере среди скал. Придя туда, Лама застал её глубоко погружённой в медитацию.

— Ну, Намкха Дрёнма, как дела? — спросил он её.

Она тотчас же поднялась и коснулась лбом его ног. Её преданность к Ламе стала выше, чем к самому Будде, и в этот самый момент Намкха Дрёнма оставила теснины медитации, и в ней взошло состояние He-медитации. Посредством благословения Ламы и её преданности, Ум Ламы и её ум стали нераздельными. — Через несколько дней ты осуществишь Тело Света, — сказал ей Друкпа Кюнле и ушёл.

На пятнадцатый день первого лунного месяца она достигла Освобождения, растворившись в Трёх Светах и соответствующих им Звуках. Говорят, что до сих пор в благоприятные дни там можно слышать эти Звуки Дхармы.

На перевале Дрэла, который сейчас называется Джадинг Кха, Лама проходил мимо большого дома, жители которого как раз пили суп из сушёной редьки, называя его мясным.

— Я чувствую, что сюда должен прийти Дух Владыки Смерти, — сказал им Лама. — Я ухожу, а вы?

— Это только его фантазии, — решили они, и остались. Как только Лама вышел наружу, дом обрушился, и всех убило.

Посмотрев вниз с вершины горного перевала Дрэла, что между Тхимпху и Паро, Лама подумал, что настало время для Самтен Цемо из Паро, дочери Мастера Дадракпы. Но, когда он подошёл к дому, оказалось, что девушка уже помолвлена с другим, а Мастер проповедует своё собственное учение. Друкпа Кюнле увидел в этом неблагоприятный знак и запел следующую песнь:

Высоко наверху, на счастливых пастбищах плоскогорья

На сотню счастливых яков —  тысяча несчастных.

Самка яка с плохой кармой попала в руки торговцев.

Теперь она далеко от своего алчного владельца.

Жаль самку яка в руках мясоедов!

Глубоко внизу, в чистой синей речной воде

На сотню счастливых рыб —  тысяча несчастных.

Рыба с плохой кармой попала в руки рыбакам,

И теперь она вдалеке от высоких речных волн.

Жаль рыбу в руках голодных людей!

В чаще джунглей южного Бутана

На сотню счастливых птиц —  тысяча несчастных.

Птенчик с плохой кармой попал в руки детей,

И неумелые крылья не дают ему улететь в небо.

Жаль пташку в руках бездумных детей!

В этом краю Пара в Бутане

На сотню счастливых людей —  тысяча несчастных.

Грешники попали к ламе в школу Дхармы,

Они не могут впитать бальзам Совершенного Учения.

Жаль учителя и его учеников, которые в конце концов, передравшись, нарушат свои обеты!

Мастер и его ученики вовсе не обрадовались спетому Ламой и отказали ему и угощении и гостеприимстве. И так, увидев, что никаких благоприятных знаков для встречи с девушкой Самтен Цемо нет, он решил, что его деятельность по обращению существ на юге подошла к концу, и нужно немедленно возвращаться в Тибет. Тогда при помощи своей медитации и чудесных способностей Лама мгновенно перенёсся к себе на родину в Ралунг. Там он встретил настоятеля Нгагванга Чёгьяла:

— О Кюнга Легпа, ты же знаешь поговорку: "В старости не странствуют но всему миру". Тебе бы теперь осесть на одном месте. Я могу предоставить тебе здесь всё, что нужно для жизни. Да и не только я, но и божества с Защитниками будут в твоём распоряжении и удовлетворят все твои запросы. И вообще, тебе не о чем беспокоиться, ведь ты властелин наделяющей всем необходимым Сокровищницы Пространства.

Приняв предложение настоятеля, Друкпа Кюнле в течение некоторого времени оставался в доме Пёкья Пала в глубоком самадхи недвижимой Самайя.

Когда затем его пригласили преданные благодетели в Нангкарце, больная правая ступня Ламы растворилась в радужном свете. Все присутствующие стали свидетелями этого чуда. Истолковав это как знак своего скорого ухода в Нирвану, он остался на несколько дней в монастыре Ламихар в Тхёлунге со своим сыном Палден Шингкьонгом Другдра[99]. Вот как это было.

Владыка Дхармы, Защитник Живых Существ Кюнга Легпа проводил свои дни, странствуя по У и Цангу, Нгари и Докхаму, Джаюлу и Дакпо, Конгпо и Бутану, действуя на благо всех живых существ сообразно каждой ситуации. В опасных местах он укрощал духов земли, в безводных давал воду, бедным давал богатство, бездетным женщинам — сыновей, не имеющим Учения давал Дхарму, а не имеющим цели показывал путь. Всех его пронизанных мудростью ясновидения поучений и деяний невозможно выразить словами. Такими же выходящими за рамки обыденного понимания были и последние факты его биографии. Подобно тому как ранее, когда в саду акаций в ступню Будды Шакьямуни

вонзился шип, и в качестве символа, побуждающего существ следовать Дхарме, он проявил признаки телесной боли, так же и этот Святой, зная, что его деятельность в этом мире завершена, проявил признаки болезни. В возрасте 115 лет, в первый день первого лунного месяца в год железного коня (1570 г. н. э.) он продемонстрировал свой окончательный уход в Нирвану. Поскольку никто не знает всего о подвигах Ламы, тот факт, что он прожил 115 лег, известен больше из молвы, хотя более определённо его можно установить на основании составленных им же самим "Ста тысяч наставлений".

Не стоит и говорить, что его уход сопровождали землетрясения, громовые раскаты и молнии, наряду с другими благими знаками. Для того, чтобы усилить связь, которая обеспечила бы долгую жизнь его поучениям, Лама не стал растворять своё тело без остатка. После того, как он оставил мир людей и его тело было предано огню, из остатков костей появилось множество маленьких статуй Шакьямуни, Любящих Глаз (Ченрези), Освободительницы (Тары), Джово Атиши, Будд Лошадиная Шея (Хаягрива) и Высшая Радость (Чакрасамвара), а также других Будда-аспектов. Также там было невообразимое количество серебристых шариков рингсел[100].

Статуи и шарики рингсел хранились и большой серебряной вазе в монастыре Лампхар в