Сэмовы брови взлетели вверх.

– А ведь к такому недолго и привыкнуть, – и он нахлобучил свою рыбацкую кепчонку на голову.

– Мистер Филипс устроил нам сегодня интервью на Даблъю-Джи-Ай. В четыре. Не опаздывай.

– Ни за что. Пойду сопру что-нибудь шикарное надеть. Как думаешь – панталоны подойдут?

Потешается, зараза. Вот имей потом дело с парнями вроде Сэма Ллойда.

– Сэм, милый, не заставляй убивать тебя на полный желудок, у меня спазмы будут.

– И c тобой тоже приятно иметь дело, Бэби-Вамп, – улыбнулся он.

Эви влюбленно похлопала ресницами.

– Вон отсюда, пока я не передумала!

– Уйти порознь и разочаровать наших зрителей? – Сэм махнул головой на ресторан, жадно замерший за столами.

Волчья ухмылка вернулась – а вот чистый восторг за нею был уже чем-то новым. Сэм подхватил Эви под ручку и сопроводил ее через весь зал «Алгонкина» к выходу. Наклонившись, он прошептал ей в самое ушко, так что в животе снова что-то предательски встрепенулось:

– Отныне тебе меня не стряхнуть, красотка.

Тэта и Генри рысцой неслись по запруженному народом тротуару Сорок Второй улицы, опаздывая, как обычно, на репетицию. По пути пришлось просочиться мимо проповедника со стайкой прихожан, несущих молитвенную вахту.

– Эта сонная болезнь есть кара Господня! Покайтесь! – громыхала духовная особа, высоко воздевая Библию. – Отвратите лице свое от разврата, от гнезд порока, от логовищ опьянения, от диавольской музыки, от джаза бегите, от зол несказанных подпольных и крепких напитков!

– Да ежели я от всего этого отвращусь, у меня никаких хобби не останется! – проворчал на бегу Генри.

– А если мы не поднажмем, у нас не останется никакой работы, – заметила Тэта.

Мальчишка-газетчик на углу помахал Тэте утренним выпуском.

– Газету, мисс?

– Прости, малыш.

Он пожал плечами и продолжил выкрикивать актуальные заголовки:

– Срочно! Сонная болезнь распространяется, врачи опасаются новой эпидемии! Бомбист-анархист взрывает целую фабрику! Провидица-Душечка обручена! Срочно!

– Что-о-о?! – Тэта встала на полном скаку. – Эй, мальчик, сюда!

Она кинула ему пятицентовик и чуть ли не вырвала газету из рук.

– Чтоб меня!

– Это что, шутка такая? – осведомился Генри, читая передовицу у нее через плечо. – Почему она нам-то об этом не сказала?

– Понятия не имею, в какую такую игру задумала играть Эви, но, клянусь, я это узнаю, – пообещала Тэта, засовывая скомканную газету в сумочку. – И если она действительно собирается замуж за Сэма Ллойда, я съем свою шляпу!

– А вот это уже никуда не годится, – строго сказал Генри, открывая театральную дверь. – Шляпа-то хорошая!

Внутри громкий грохот степовых туфель соперничал с восходящими и нисходящими руладами хористок, распевающих гаммы: репетиция в Новом Амстердаме, судя по всему, была уже в полном разгаре. Уолли, многострадальный помреж шоу, наградил Тэту и Генри, дефилирующих по центральному проходу зала рука об руку, свирепым взглядом.

– Так, так, так. Двойняшки-опоздашки собственной персоной. Мои поздравления, сегодня вы всего лишь… – он демонстративно проверил часы – на десять минут позже времени.

Тэта похлопала его по щеке и мило поджала губки.

– Береги свою язву, Уолли. У Генри для тебя новая песня. А ну, всем тихо!

– Эй, это вообще-то мои слова! – возмутился Уолли и, оставив за собой последнее слово, гавкнул: – А ну, тихо все!

– Давай, Ген! – распорядилась Тэта.

Генри забрался за пианино и набрал побольше воздуху в грудь.

– Оно немного сырое, имейте в виду… Но в целом звучит как-то так…

И он заиграл довольно живенькую мелодию, подпевая параллельно своим скрипучим фальцетом:

Закончив, Генри повернулся к Уолли.

– Ну, – осведомился он нервно. – Что думаешь?

Еще мгновение назад Уолли держался руками за голову и выглядел так, будто утратил всякую волю к жизни, но вдруг…

– А знаешь, малыш, совсем не дурно.

– Я бы сказал, чересчур медленно, а? – прогудел голос откуда-то сзади.

Генри не заметил, когда Герберт Аллен успел проникнуть в зал, но в любом случае явление это ничего хорошего не предвещало.

– Меланхолия какая-то… маловато бодрости, куража. Можешь сделать ее поживее, а, старик? – вещал Герби, шествуя через зал в новом, c иголочки, клетчатом костюме – купленном, без сомнения, на недавно полученные роялти.

– Вообще-то герой никак не может вернуть себе то, что потерял, – объяснил Генри, последним усилием сумев не прибавить к тираде «ты, лишенный вкуса идиот». – Он томится…

– М-м-м… – протянул Герби, наморщив нос. – Ну, я не знаю, Уолли. По-моему, как-то мрачно для ревю.

– А мне нравится, – заявил вдруг Уолли, к удивлению Генри. – Сделаем такой мечтательный номер.

Генри с удовольствием полюбовался, как тает маслянистая улыбка Герби.

– Ну, полагаю, окончательное решение все-таки за Фло? – процедил он.

– Да-да, – отмахнулся Уолли. – Сделай еще один подход, Генри. Поработай еще над проигрышем и вот этим последним припевом, а дальше мы покажем ее Фло. Если он скажет да, ты в деле, малыш.

– Спасибо, Уолли!

– Аллилуйя! – подытожила Тэта, подпрыгивая и кидаясь на шею Генри.

– Так, а теперь быстро все встали на позиции для «Фокуса-покуса». Где мои девочки-пророчицы?

Пока Уолли лаял приказы актрисам, Генри у себя за роялем погрузился в мечтания. Все теперь казалось ему новым и полным надежд – это из-за Луи, в нем-то все и дело. Как бы так дождаться ночи, чтобы встретиться с ним снова! А когда они встретятся, он ему внушит, чтобы тот позвонил на нью-йоркскую квартиру. Надо будет убедить Лин снова отправиться с ним в сон – и прямо сегодня. Как только закончится репетиция, он бегом побежит в Чайнатаун и обо всем с ней договорится. У них точно все получится!