— Ваше высокоблагородие, — подбежал к командиру посыльный, — так что, сигнал с «Петропавловска». Командующий просят вас и лейтенанта Подушкина прибыть к нему.

Когда командирский катер отчалил от борта «Боярина», мичман Берг немного задумчиво сказал старшему офицеру.

— А вы не находите, Владимир Иванович, что наш Алексей Михайлович обладает счастливым даром спасать корабли от верной гибели. Сначала наш крейсер, теперь вот миноносец.

— Нахожу, Александр Вильгельмович, еще как нахожу! Правда спасает он только корабли, а вот их оплошавших командиров топит, причем сразу и глубоко. Впрочем, на этот раз я не испытываю к тонущему ни малейшего сочувствия.

— О чем вы, Владимир Иванович?

— Да так, я ведь знаком с Сарычевым… дельный офицер… был!

Макаров принял Алешу приветливо. Уже зная в общих чертах о захвате японского парохода и о бое с крейсерами, а так же обстоятельства спасения «Внушительного», адмирал принялся расспрашивать его о деталях. Великий князь рассказывал все без утайки, стараясь припомнить малейшие подробности. Способ пристрелки вызвал живейший интерес у Степана Осиповича, а поведение лейтенанта Подушкина безусловное порицание. Хотя он и не одобрил самовольный арест, но в целом нашел действия капитана второго ранга Романова правильными. Тут же написав приказ об отрешении проштрафившегося лейтенанта от командования и об отдании его под суд, Макаров перешел к главному.

— Алексей Михайлович, — начал он без предисловий, — вам вероятно известно, зачем я присылал Кроуна на «Боярин». Да, я знаю его как грамотного и инициативного офицера и прочил его на ваше место. Однако сегодня обстоятельства переменились, он срочно нужен мне в другом месте. Я полагаю необходимым отрешить от командования Бойсмана и Чернышева. Кроун получит под командование «Пересвет», а «Севастополь» примет Эссен. Что скажете?

— Степан Осипович, — в некотором недоумении отозвался Алеша, — вы просите у меня совета?

— Ну, а почему нет? Вы мой флаг-офицер, не забыли? Да я хочу знать ваше мнение.

— Хм, вы право застали меня врасплох… я могу быть откровенен?

— Более того, я на этом настаиваю!

— Ну, хорошо, если вам интересно мое мнение, то я нахожу выбор командира «Севастополя» не слишком удачным. Разумеется, Николай Оттович отличный офицер и вполне заслуживает повышения, однако хочу заметить, что вы назначаете самого лихого командира нашей эскадры, на самый тихоходный броненосец.

— И что же вы предлагаете?

— Назначьте Эссена на Баян. Это самый мощный крейсер на нашей эскадре и, к тому же, довольно быстроходный. Они с Николаем Оттовичем превосходно подойдут друг к другу.

— А куда же ваше императорское высочество предложит девать Вирена?

— Не смею вам указывать, Степан Осипович, но разве плохо было бы, если бы «Пересветом» командовал авторитетный офицер, могущий при случае заменить князя Ухтомского?

— А вы просто змей искуситель, Алексей Михайлович! Стало быть, Эссена на «Баян», Кроуна на «Севастополь», а Вирена на «Пересвет»?

— С обязательным назначением последнего флаг-капитаном к Ухтомскому.

— А вас, стало быть, оставить на «Боярине»?

— Если вашему превосходительству так тяжело видеть меня на мостике крейсера, есть масса прекрасных офицеров. Светлейший князь Ливен, Шульц… да мало ли?

— Странно, я полагал, что вы предложите своего приятеля Балка.

Услышав слова Макарова, великий князь невольно улыбнулся.

— Ну что вы, Сергей Захарович, при всех его замечательных качествах, совершенно не годится для работы в команде. Впрочем, есть одно дело, которое можно было бы ему поручить.

— О чем вы?

— Я о нашем вспомогательном крейсере.

— «Ангаре»?

— Совершенно верно, ее напрасно разоружили. Как боевой корабль, она, конечно, имеет мало ценности, но вот как рейдер могла бы быть незаменима. Надо как можно скорее отправить ее на торговые пути, ведущие к Японии. Право, мы так долго готовились к войне с островным государством, но когда это все-таки произошло, не сделали ничего из задуманного. И вот для командования таким рейдером, оторванным от остального флота и вообще от России, Балк подходит как нельзя лучше.

— Пока «Ангара» мне нужна здесь, — сухо заметил Макаров. — Хотя кое в чем вы правы. Пожалуй, вы гораздо более подходите к штабной службе, чем я думал до сих пор. Готовьтесь сдать крейсер.

— Есть!

* * *

После начала войны, занятия в гимназии стали нерегулярны, а затем и вовсе прекратились. Большинство учеников были отправлены родителями в Россию к родственникам, и так случилось, что Сережа Егоров остался совершенно без приятелей. Сидеть дома было невыносимо скучно, и мальчик частенько под каким-нибудь благовидным предлогом старался из него улизнуть. Разумеется, впоследствии это грозило неминуемым наказанием, но в Порт-Артуре было столько всего интересного! К примеру, сегодня, над Ляотешанем был поднят настоящий воздушный шар. К тому же, японские броненосцы снова подвергли гавань обстрелу из своих дальнобойных пушек. Они уже неоднократно так делали, совершенно безнаказанно кидая тяжелые снаряды, которые все почему-то называли чемоданами, стараясь попасть по русским кораблям. Однако сегодня их ждал сюрприз: как только они начали обстрел, им немедленно ответила русская эскадра. Огонь вели «Победа», «Полтава», «Севастополь» и из одной башни «Ретвизан». Сережа очень досадовал, что у него нет бинокля, но был уверен, что коварный враг получил немало попаданий. Пока же мальчик, пытался пробраться поближе к воздушному шару, чтобы рассмотреть его в подробностях, но к своему удивлению наткнулся на оцепление из солдат, бдительно охранявших летающее чудо.

— Шли бы вы отсюда, барчук, — нелюбезно посоветовал ему унтер, когда Сережа вздумал попросить его пропустить.

Делать было нечего, и гимназист с печальным видом поплелся домой.

— Не пыли стрюцкий[53], не видишь, флот идет! — вывел его из апатии звонкий голос принадлежащий пареньку, бегущему по дороге к воздушному шару.

На вид он был лишь немногим старше Сережи, н не смотря на это, одет в матросскую форму.

— Куда ты, пострел? — остановил его унтер.

Гимназист уже предвкушал, что странного мальчишку погонят прочь, так же как и его, но к большому удивлению, тот вытянулся и четко отрапортовал:

— Так что, срочное донесение для его императорского высочества!

— Какое еще донесение?

— Велено отдать лично в руки!

— Ну, пойдем.

Увиденное так заинтриговало Сережу, что он решил остаться еще ненадолго и посмотреть, чем закончиться дело. Предчувствия его не обманули, вскоре мальчик услышал непонятное тарахтение и на дороге появился самый настоящий автомобиль! Самобеглой коляской управлял внушительного вида мужчина в кожаной куртке с лицом закрытым защитными очками, рядом сидел морской офицер, но самое главное, позади пристроился тот несносный мальчишка назвавший его стрюцким! Но что хуже всего, когда автомобиль пронесся мимо Сережи, тот нагло усмехнулся и показал ему язык. Эта последняя выходка совершенно уничтожила нашего гимназиста, и он с печальным видом поплелся домой.