Мы пили чай, продолжая разговоры о достоинствах Влада. Я расписывала его во всех красках, приводила примеры и сравнения, пока Мила наконец не выдержала:

– Да-да! Я знаю, что он хороший. Но мне просто страшно, пойми…

– Страшно – что? – Я взяла её за руку.

– Я боюсь… У меня никогда такого не было. Не было мужчины, который бы уделял мне столько внимания. Одни самовлюблённые идиоты типа Жени. А вчера он признался, что никто ему не нужен, кроме меня, что обойдётся и без друзей, лишь бы я была рядом. Намекнул, что хочет жить со мной.

– Правда? – Я обрадовано захлопала в ладоши.

– Правда, – она пожала плечами, – только я не знаю, как себя с ним вести. Не знаю, нужен ли он мне или нет. Не могу решить. А он не даёт мне покоя, давит и давит.

– А что ты к нему чувствуешь? Он нравится тебе?

– Блин, – Мила сжала руку в кулак и со всей силы укусила себя за указательный палец, – нравится, Ева, нравится! В том-то и дело! Просто я не могу представить, что моя жизнь вот так изменится. Я стану чьей-то официальной подругой или даже женой… Ой, не знаю…

– Сильно нравится?

– Ещё как… – Она покраснела.

– Так в чём же дело? Я была бы на седьмом небе от счастья, если бы мой Сашка так преследовал меня!

– Не дави, – Мила вздохнула и уставилась в потолок, – мне надо подумать…

В этот момент раздался звонок в дверь. Мила застыла на месте и знаком попросила меня сделать то же самое. Я попыталась толкнуть её к выходу, чтобы она пошла и открыла ему, вместо этого увидела у самого своего носа её кулак.

Звонки не прекращались, и мне показалось, что я даже слышу тяжёлые шаги в подъезде. Так мы просидели ещё пять минут.

Ползком преодолев расстояние до подоконника, Мила, осторожно отогнув шторку, выглянула в окно.

– Уехал, – она выдохнула, виновато глядя на меня.

– Ну, и дура! – Я бросила на неё укоряющий взгляд и отвернулась.

– Тебе идёт эффект мокрых волос, – Мила комкала пряди моих волос руками, смоченными пенкой, – ты эдакая Кудряшка Сью! Милая и невинная!

– Спасибо, но я уже опаздываю, – мне неудобно было сидеть на стуле, склонив голову, при свете одной свечи, потому что нельзя было включать свет, – можно побыстрее?

– Нужно ещё подсушить, это всего две минутки, – она присела и достала фен из тумбочки, – лучше расскажи ещё про этого Антона.

– Ну, что ещё про него рассказывать, – я закатила глаза, делая вид, что вспоминаю, – на первый взгляд, не мужчина, а мечта. За такого нужно выходить замуж, рожать ему детей, в общем, на него можно положиться. Это исключительно моё первое впечатление. И могу тебе сразу сказать, что если познакомить с ним Дарью, то она вцепится мёртвой хваткой.

– О, – Мила направила на меня струю тёплого воздуха, – конечно, только если ты желаешь ему зла и хочешь испортить жизнь.

– Ты несправедлива к Даше, – попробовала возразить я, – её поведение – это защитная реакция на окружающий мир. Она не может найти себя, приспособиться, оттого и кажется, что она чересчур расчётлива и цинична.

– Она вчера сказала мне, что деньги правят миром, что в них смысл и радость жизни. Сказала, что без денег не может быть счастья!

– Это юношеский максимализм. Она сама позже поймёт, что была не права. А что ты ей ответила?

– А я сказала, что бывают в жизни случаи, когда деньги ничего не решают. На них не купишь здоровье, а уж счастье – тем более не купишь.

– Она, конечно же, не согласилась?

– Разумеется, – Милка наклонилась ко мне поближе, – а ты в курсе, что она с твоим Сашей в скайпе переписывается?

– Да, я знаю. Мне не очень-то приятно, но я понимаю, что делала то же самое, когда она встречалась с Митей. И это было всего лишь безобидное общение двух друзей. Даша не причинит мне вреда, мы знакомы с детства, я ей доверяю. Сашка тоже – очень общительный человек, как я могу запретить ему что-то, если сама ищу контакт с его друзьями?

– Хорошо-хорошо, ты сама всё знаешь, – Мила выключила фен, – вернёмся к Антону. Как он тебе?

– Приятный красивый молодой человек, – я прошла в коридор и накинула кофточку.

– И всё? – Подруга, казалось, была раздосадована.

– И всё. Статный, воспитанный. Ну и – вполне предсказуемый, как и сотни мужчин, которые пытались меня добиваться.

– Что, тоже спрашивал про родство со знаменитым поэтом? – Мила рассмеялась.

– Ну конечно! – Я надела обувь и посмотрелась в зеркало: белое платье, белые туфельки с открытым носочком, красный поясок и того же цвета клатч делали меня просто неотразимой и подчёркивали свежесть моего молодого лица.

– А ты?

– Опять, сдерживая улыбку, ответила утвердительно: «Да, говорю, Сергей Есенин – мой прадедушка!» и даже продекламировала «Песнь о собаке»!

– Прямо в ресторане? – Мила от смеха сползла по стенке.

Я театрально прижала левую руку к груди, а правую вытянула вверх и изобразила:

– Утром в ржаном закуте,

Где златятся рогожи в ряд,

Семерых ощенила сука,

Рыжих семерых щенят!

– Мать моя женщина! – Она уже каталась по полу, закрывая лицо руками, – Есенина, ты же клоун!

– Клоун сделал своё дело, клоун может уходить, – я посмотрела в глазок, удостоверилась, что никого нет, и повернула дверную ручку, – а потом я призналась ему, что пошутила, и он так же, как и ты, надрывал живот от смеха.

Перед тем, как закрыть дверь, я послала подруге воздушный поцелуй.

На улице уже смеркалось, появился противный холодный ветер. Я поспешила к стоянке возле последнего подъезда, сжимая в кулаке ключи от машины. Моя старая железная ласточка стояла у дальнего края. Подойдя ближе, я почувствовала сзади чьё-то тяжёлое дыхание и быстрые шаги. Кто-то шёл за мной. Моё сердце упало. «О господи», – подумала я. В поле зрения не было ни души. Что же делать? Куда бежать? Завтра найдут мои растерзанные останки, репортаж об этом покажут в «ЧП» и «Дежурной части». Мои ноги подкосились.

Готовая защищаться, я резко обернулась. Он был настолько близко, что крик застрял у меня в горле. Я почувствовала, как чужие руки обхватывают меня за предплечья, и попыталась вглядеться в его лицо.

– Ева, не бойся. Это я, Влад, – это действительно был он.

Я с облегчением приложила руку к бьющемуся сердцу.

– Слава богу, это ты. А я уже думала, что пришла моя подружка с косой…

– Извини меня, я не хотел напугать.

– А что ты так поздно здесь делаешь? – спросила я подозрительно.

– Я жду, когда вернётся Мила, – он замялся в нерешительности, – кажется, она меня избегает. Хочу поговорить с ней.